В когтях ястреба

– Отведи бедолагу вниз! Пускай хозяин к ране мокрую тряпку приложит да за лекарем быстрее пошлет… Сам при нем пока останься, здесь я один управлюсь…

Наемники быстро ушли, точнее, один утащил на себе другого. Штелер вновь остался с Гербрандом один на один, и хоть его раскачивающееся на крюку, как свиная туша, тело было по-прежнему окутано путами, шанс на освобождение все же оставался. Моррон не надеялся повторить свой случайно удавшийся трюк еще раз, хотя бы потому, что палач был настороже и держался на приличной дистанции от якобы потерявшей сознание жертвы. Слуга графа Норвеса допускал возможность, что пленник вновь попытается укусить за очень пикантное место, но не мог знать, что еще за два месяца до отъезда из Денборга Штелер тесно общался с морроном Мартином Гентаром и что хитрец-ученый, снискавший во многих королевствах славу зловредного колдуна, успел научить подопечного нескольким весьма пакостным и полезным в жизни фокусам.

Один из них мог быть весьма удачно применен именно в подобных ситуациях. Когда палач и жертва остались один на один, между их сознаниями, сознаниями простого человека и моррона, был установлен особый, бессловесный контакт. Для этого Штелеру даже не потребовалось открывать глаза, он просто сосредоточился, «нащупал» мысли находившегося поблизости человека, вклинился в них, подменил их своими и подавил чужой разум так быстро, что уже через какую-то минуту Гербранд превратился в безвольную марионетку, не раздумывая выполнявшую приказы недавнего врага.

Сначала палач освободил моррона и перерезал мечом путы, затем, беспрекословно повинуясь мысленному приказу, снял с себя всю одежду и отдал ее вместе с оружием потиравшей затекшие конечности жертве. В этот миг, миг блаженства и триумфа, барон все же ощутил легкое разочарование и обиду на несовершенство своей природы. К сожалению, этот трюк можно было проделать только с людьми, не чаще раза в год, да и то продолжительность мысленного воздействия, которое можно было бы при определенной степени допущения окрестить «чарами», была весьма незначительной, не долее пяти-десяти минут. Глава наемников вот-вот мог прийти в себя и наброситься на бывшую жертву с кулаками, поскольку оружия у него в руках больше не было.

Штелер не питал к выполнявшему приказ графа наемнику ни личной неприязни, ни иррациональной антипатии, поэтому и не стал доводить дело до примитивного мордобоя. В определенном смысле и Аугуст считал Гербранда «равным себе», поэтому, когда непродолжительная связь между их рассудками уже начала ослабевать, моррон отдал последний приказ, а человек его выполнил в точности и незамедлительно: лег на кровать, свернулся калачиком и заснул крепким сном не ведающего ни житейских забот, ни тревог младенца.

* * *

В Вендерфорте только-только стемнело. Начиналась очередная ночь, возможно готовящая опальному барону массу новых неприятных сюрпризов. Штелер не знал, заканчивался ли этот день или его прерванный налетчиками сон продлился более суток. Но это было не столь уж и важно. Время не имеет значения, когда ты свободен, независим от встреч, событий и дат, когда живешь вне человеческой общности и не имеешь ни перед кем обязательств. Ты сам себе господин и вершишь свою судьбу так, как считаешь нужным и правильным, как тебе советует внутренний голос, не важно чей, твой собственный или глас Коллективного Разума. Морроны не получают приказов ни от собратьев по клану, ни даже от своего создателя. Зов ведет их, лишь указывая направление движения, но никого не тащит на поводу. У воскрешенного бойца всегда есть выбор, был он сейчас и у барона ванг Штелера.

Он мог уйти через окно: выбраться на карниз и спрыгнуть вниз. Высота казалась не очень большой, при падении он не заработал бы даже небольшого синяка, не то что серьезного увечья. Путь к бегству, точнее, к очередному отступлению в войне, которую он вел в родном городе, был свободен, но что-то удерживало Аугуста, что-то не давало ему уйти от врагов, все еще находившихся на первом этаже гостиницы и не подозревавших о его освобождении. Больше его ничто не держало в Вендерфорте. Он выполнил задуманное, он посетил родной кров, и хоть свидание с безоблачным детством прошло совсем не так, как ему мечталось, но изменить Штелер ничего не мог. Барон был слишком слаб, чтобы в одиночку бороться с могущественным существом неизвестной природы, поселившимся в доме его предков, но самое удивительное, Штелер сомневался: а стоило ли идти против затворника вообще? То, что творил колдун в Вендерфорте, конечно, никак не укладывалось в узкие рамки привычной человеческой жизни, но в то же время жестокими методами преследовались благородные цели. Не воровать, не красть, не убивать… колдун как будто учил людей жить в мире друг с другом, и казалось, грешно ему было в этом мешать. Пусть его приемы борьбы за справедливость и были необычайно наивными, способными вселить страх в сердца людей, но не изменить их природу, но зачем бороться с ученым, пытающимся найти правильное решение сложной задачи методом проб и ошибок? Мартин Гентар как-то рассказывал, что ему однажды пришлось провести более сотни неудачных экспериментов, чтобы найти рецепт зелья от выпадения волос. Изменить человечество к лучшему – дело намного более сложное, а значит, и ошибок в будущем колдун допустит куда больше…