Моя вечная жизнь

– Разве это возможно? – Павел растерянно смотрел на меня. – Три случая с интервалом всего лишь в год?

– Так ведь маньякам свойственно проявлять активность в определенные периоды, – со знанием дела заметила Мишель.

– Не знаю, – я ответила Павлу. – Арифметика пасует.

– Я не понимаю, – Мишель перевела вопросительный взгляд с меня на Павла. – Какая арифметика? Если вы говорите о денежных суммах, то вся наша бухгалтерия подробно представлена…

– Мы говорим не о деньгах, – перебил ее Павел, продолжая смотреть на меня.

– Прости, но я знаю об этом очень мало! – я почувствовала, что сердито краснею, а на глаза навернулись слезы.

Может, я уже не совсем человек, но и не монстр!

– Это ты прости, – Павел смягчился. – Просто я-то знаю об этом еще меньше!

Я кивнула. У меня тоже цифры не сходились. Уж слишком часто происходили убийства!

Сколько лет было сексуальному партнеру первой девушки, Эстер Ван Бирен? Уж наверняка никак не больше семидесяти, иначе он был бы неважным любовником. Семьдесят минус восемнадцать – пятьдесят два. Значит, со смертью девушки ее партнер должен был помолодеть примерно на полвека. И ему стало двадцать.

А год спустя, убив на болгарском курорте вторую девочку, девятнадцатилетнюю Ленку Ангелову, он стал моложе… на год? А еще годом позже, отняв жизнь у семнадцатилетней Анны Лацетти, он сделался семнадцатилетним?

– Похоже, мы ищем не старика, а юношу! – я озвучила результаты своих размышлений.

– И если он будет продолжать в таком темпе, то скоро выйдет за нижнюю границу половой зрелости! – зло съязвил Павел.

– Так вот, насчет продолжения! – Мишель оживилась, явно обрадовавшись возможности продолжить свой доклад. – Мы попытались спрогнозировать время и место следующего преступления этого маньяка. Со временем более или менее понятно – можно предположить, что это вновь будет двадцатое марта, как в каждом из трех известных нам случаев. А вот место…

– Наверняка опять Европа, – сказала я. – И, вероятно, не Голландия, не Болгария и не Италия, уже отмеченные типичными смертями. Убийца не станет рисковать, повторяясь.

– Вероятно, страна будет другая, – кивнула Мишель. – А город – небольшой, провинциальный, обязательно курортный. И непременно такой, где в это время года собирается много молодежи – на концерты, слеты, фестивали и тому подобные мероприятия.

– Представляю, сколько таких мероприятий приходится на эту дату! – Павел присвистнул.

– Не так уж много, всего шесть в разных странах, – Мишель ободряюще улыбнулась.

– И не так уж мало, – я огорчилась.

Охватить своим внимаем полдюжины европейских курортов разом – на это я при всем желании не способна!

– Минуточку!

Павел вдруг встрепенулся, вытряхнул листы из файлов и зашелестел бумажками, торопливо просматривая их. Мы с мадам экспертшей выжидательно и заинтересованно смотрели на него. Я чувствовала, что назревает некое важное открытие, и внимательно следила за каждым движением Павла.

Ах, как же я люблю умных мужчин!

– Я идиот! – противоестественно горделиво заявил мой любимый умный мужчина, шлепнув себя по лбу бумажной пачкой. – Тупица! Как же я сразу не понял? А еще специалист!

– В какой области? – заинтересовалась Мишель.

– Он журналист, – объяснила я – и промахнулась.

– Я же физик и а-стро-ном! – Павел покрутил головой, продолжая показательно изумляться своей временной тупости. – Поразительно, как я не догадался?

– О чем?! – не выдержав, в два голоса рявкнули мы с Мишель.

Павел развернул редким веером три бумажки и последовательно потыкал в них пальцем:

– Двадцатое марта! Двадцатое марта! Двадцатое марта!

– Ну да, двадцатое марта! Мы о том и говорили, – озадаченно повторила Мишель. – Двадцатое марта – и что?

– А то, что более ранние случаи вы не нашли потому, что не там искали! Они должны были происходить не двадцатого, а двадцать первого марта!

– Почему? – я по-прежнему ничего не понимала.

– Потому что равноденствие! – торжествующе объявил Павел и откинулся на стуле, явно ожидая аплодисментов.

Мы с Мишель переглянулись и снова уставились на Павла. Он вздохнул и объяснил:

– Я с детства привык, что весеннее равноденствие случается двадцать первого марта, и поэтому не сразу понял, почему в последние три года убийства происходили двадцатого. Но в две тысячи восьмом – а это ведь как раз тот год, когда погибла голландская девушка Эстер, – дата равноденствия сдвинулась на один день, и до две тысячи двадцатого года включительно весеннее равноденствие будет происходить двадцатого марта.