Банда отпетых дизайнеров

– Паулина Антоновна, это девочки из «МБС»! – громко сказала я.

Дверь открылась.

– Здравствуйте, – растерянно сказала хозяйка, переводя взгляд с моего лица на Алкино и обратно.

Для этого ей приходилось вертеть головой, потому что я выше Трошкиной на двадцать сантиметров. Поэт сказал бы, что в одной упряжке мы с подругой смотримся как конь и трепетная лань. Только я все-таки не конь, скорее, златогривая кобылица.

– Здравствуйте, Паулина Антоновна! Разрешите войти? – спросила я, цокнув копытцем.

– Да-да, конечно, – женщина посторонилась и пропустила нас в прихожую, отделанную резными деревянными панелями.

Я с интересом огляделась. А неплохо живет наш шеф! Прихожая просторная, как у нас дома гостиная, на полу шерстяной ковер, арочная дверь задрапирована багряным театральным бархатом с золотыми кистями, с потолка свешивается люстра, бывшая в прошлой жизни тележным колесом… Помпезный сталинский стиль с легкими модернистскими заскоками, сказал бы мой брат-дизайнер.

Я перевела взгляд на хозяйку квартиры и осталась не вполне довольна увиденным. Внешность Паулины Антоновны плохо гармонировала с интерьером жилища. Супруга Бронича оказалась маленькой худенькой женщиной в скромном ситцевом халатике, без макияжа, с небрежной прической из легких серебристых волос. Она была похожа на Трошкину, как родная мать или тетя!

Очевидно, и сама Паулина Антоновна подсознательно уловила это сходство, потому что она устремила свой взгляд на Алку.

– Мы пришли узнать, не случилось ли чего с Михаилом Брониславичем, – жалостливо проблеяла моя трепетная лань. – Он не заболел? Мы в агентстве беспокоимся.

– Ах, деточка! – Паулина Антоновна шумно шмыгнула носом и вдруг взревела с мощью, неожиданной для такого хрупкого тела. – О-о-о-о! Ми-и-иша!

Она заломила руки, зарыдала, повернулась и, спотыкаясь о толстые ковры, побрела за бархатную занавеску. Переглянувшись, мы с Алкой пошли за ней.

В следующие полчаса я вынужденно осваивалась в чужой квартире. Пока Алка сидела на пышном диване, утешая рыдающую хозяйку дома, я искала аптечку с валерианкой, стакан, воду, салфетки, а потом кипятила чайник. За крепким чаем с конфетами, к которым никто из нас даже не прикоснулся, слегка успокоившаяся Паулина Антоновна поведала нам с Алкой о своем горе.

– Мне говорят, что Миша убил человека! – сказала она, смахнув слезинку. – Да разве Миша может кого-нибудь убить?

Супруга Бронича требовательно посмотрела на меня, а я потупила взор и промолчала. Может ли наш дорогой шеф кого-нибудь убить? Да в растрепанных чувствах он разрушителен, как водородная бомба!

– Мне говорят, что Миша убил женщину! – в голосе Паулины Антоновны зазвенело негодование. – И еще мне говорят, что она была его любовницей! Нет, как вам это нравится? Миша – и любовница!

Верная супруга возмущенно фыркнула.

– Да мой Миша самый лучший муж на свете! – убежденно сказала она, звонко постучав по краю блюдца серебряной ложечкой. – Верный, заботливый и очень, очень трудолюбивый! Да он все время на работе проводит, когда ему романы крутить?

Я сидела, опустив очи долу, но Трошкина решилась перебить рассказчицу дельным вопросом:

– А эта убитая женщина, кто она? Почему в ее смерти обвиняют именно Михаила Брониславича?

– Я не знаю, кто она! – сердито ответила Паулина Антоновна. – Аферистка какая-то, наверное. К сожалению, у меня не было возможности побеседовать с мужем. Я уверена, он все бы мне объяснил. Наверняка была какая-то вполне простая и уважительная причина для его прихода в тот дом. Важная деловая встреча в приватной обстановке, например! И я понимаю, почему Миша вышел из себя и громко ругал эту женщину, если он прибыл с визитом вовремя, а его некультурно держали под дверью! Еще надо разобраться, чем она в это время занималась, эта подозрительная особа!

Мы с Алкой обменялись тревожными взглядами. Если начнут выяснять, чем и с кем занималась некультурная гражданка Цибулькина в момент, когда разъяренный Бронич с руганью дубасил в ее дверь, в опасности окажется Зяма!

– Неужели шефа подозревают в убийстве на том одном основании, что он устроил скандал в подъезде? – спросила я, сознательно уходя от разговора о подозрительных занятиях Елены Яковлевны.

– Ах, я не знаю! – Паулина Антоновна отвела глаза в сторону и нервно заколотила ложечкой в чашке.

Я поняла, что она чего-то недоговаривает и уже сожалеет о том, что вообще завела с нами эту беседу.