Банда отпетых дизайнеров

– Вы это о чем? – Баба оказалась не такой дурой, как я думала, развести ее на свидетельские показания не удалось, и я растерялась. – Какой жар?

Вера Васильна, продолжая усмехаться, сложила пальцы щепотью и потерла их:

– Хочешь знать про Стасика – давай денежки! Я, чай, не лохушка, на халяву информацию сливать!

Не знаю, что меня больше потрясло: лексикон Веры Васильны или наличие у нее нужной информации, но кошелек я достала совершенно машинально. Заглянула в него:

– Могу дать сто рублей. Мне, к сожалению, Бронич зарплату в этом месяце задерживает.

– А ты у его жены денег попроси, – посоветовала Вера Васильна. – Если ей на слежку за старым мужем денег не жалко, то на молодом любовнике она и подавно экономить не станет!

– Почему вы подумали, что жена Бронича и Стасик – любовники? – быстро спросила Алка.

Я бросила на нее благодарный взгляд. Молодец, подружка, вовремя подхватила знамя, выпавшее из рук боевого товарища! Меня загадочные речи Веры Васильны так запутали, что я нуждалась в тайм-ауте для построения в боевой порядок разбежавшихся мыслей.

– Здрасьте! – насмешливо ответила вахтерша. – Чего тут думать-то? Сначала эта краля в косичках просит за Савицким глядеть в оба глаза и звонить ей, едва он из кабинета выйдет, а потом она же во двор выходит и на пороге со Стасиком целуется! Дураку понятно, любовный треугольник!

– Треугольник, – задумчиво повторила Алка.

Похоже, теперь тайм-аут нужен ей.

– Сто рублей сейчас и еще четыреста завтра! – с нажимом сказала я, припечатав свою единственную сторублевку к облупившейся полировке больничной тумбочки. – Понедельник, Стасик – рассказывайте с подробностями!

– Зачем же рассказывать? – баба завозилась, с трудом перегнулась, открыла тумбочку и извлекла из нее школьную тетрадку. – Все тут записано! Как знала, что понадобится!

Опередив меня, Трошкина выхватила у нее из рук тетрадочку и открыла. Я заглянула через ее плечо, на первой же страничке увидела дату – точно, минувший понедельник! Как по заказу! Вера Васильна, встретив мой ошеломленный взгляд, охотно пояснила:

– За Савицким-то я еще с пятницы смотрела, а за Стасиком решила приглядывать в понедельник, когда разговорчик его услышала. Вот тут все записано, – она потыкала пальцем в середину странички. – «Тринадцать двадцать пять: говорил по сотовому с женщиной».

– Откуда вы знаете, что с женщиной? – спросила Алка. – Слышали ее голос?

– Я его голос слышала, Стасика, и все поняла. А чего было не понять? «Ты свободна, малышка, твой уже ушел? Я подъеду после трех!»

– Действительно, все понятно, – пробормотала Трошкина.

– Вот после этого их разговора я и решила, что за Стасиком тоже присмотреть не помешает, – разговорилась Вера Васильна. – Известно же, что все мужики кобели! Взяла я чистую тетрадочку и записала все, что видела в тот день. Как Стасик утречком прибежал, высунув язык, весь в мыле и в тревоге, а потом обратно шурхнул с чемоданчиком. Потом он ближе к обеду появился, чемоданчик в офисе оставил, в коридоре за пальмой спрятался, с бабой своей по телефону пожурчал и снова убежал, а я за тетрадочку взялась. Авось, думаю, найдется дура, которая за это заплатит!

Я крякнула. Трошкина насмешливо глянула на меня, взяла тетрадочку, встала и сказала Вере Васильне:

– Спасибо за бдительность.

– Кто владеет информацией – владеет миром! – важно ответствовала баба, не перестающая меня удивлять.

– Аминь, – ляпнула я, удаляясь следом за подружкой.

Из палаты донесся прощальный крик:

– С тебя еще четыре сотни! Помни!

– Клянемся помнить! – торжественно ответила за меня Алка, взметнув руку в пионерском салюте, захихикала, прижала к груди тетрадочку и с неподобающей поспешностью побежала по больничному коридору к выходу.

В лифте я ее настигла, мы немного поиграли в перетягивание тетрадки и в холл вышли бок о бок, устремив взоры на одну страницу. Слепо протопали к выходу, умудрившись не впечататься в дверной косяк, в ногу сошли с крыльца, бухнулись на свободную лавочку и только после этого посмотрели друг на друга.

– Думаешь, вахтерша сама напутала с таблетками? – спросила Алка.

– Думаю, ей помог в этом Макаров, – ответила я. – Мимоходом приправил неподходящим лекарством какую-нибудь из ее баночек. Должно быть, заметил, что любопытная баба подслушивала его телефонный разговор с Леночкой, и решил на время удалить ее из офиса, чтобы не проболталась. Знай Стасик, что Вера Васильна записи вела, мог бы отравить ее насмерть!