Рука и сердце Кинг-Конга

– Я к Трошкиной! – крикнула я, ускользая из квартиры.

На лестнице было холодно, снизу ощутимо тянуло сквозняком, так что с седьмого этажа на пятый я двигалась против ветра и в квартиру подружки вошла, пригибаясь и щурясь.

– Ой, что у тебя с лицом? – испугалась Алка.

– А что с ним?

Я посмотрелась в зеркало на стене прихожей и поняла, почему Зяма язвил по поводу рисунков на лице. Художество на передней части моей головы напоминало детский рисунок «Точка, точка, запятая», выполненный акварельными красками на мокрой промокашке.

– Ты ревела? – безошибочно догадалась Трошкина. – А по какому поводу? Вы с Денисом поссорились? Или у тебя на работе неприятности? Или дома что-то не так?

Она увязалась за мной в ванную и, пока я с помощью деликатных средств для умывания возвращала своему лицу первозданную чистоту, азартно строила предположения.

– Версия номер два, – лаконично ответила я, вынув освеженную физиономию из махрового полотенца. – Проблема на работе. Севу Полонского, нашего нового креатора, чуть ли не насмерть задавил «шестисотый» «мерс»!

– Креатора? Ну еще бы! Скромнее надо быть! – передернув плечиками, сказала Алка и пошла в комнату.

Я двинулась за подружкой, неприятно удивленная и даже встревоженная ее реакцией. Как правило, Трошкина похвально добра к людям. А тут такое вопиющее отсутствие нормального человеческого сочувствия! И о какой скромности она говорит?

– Не думаю, что Сева проявил пижонство, нарочно выбрав шикарную машину для своего ДТП! – с упреком сказала я в защиту товарища.

– Конечно, это решил за него тот, кто на самом деле принимает все судьбоносные решения! – заявила Алка, глазами указав мне на паутинку под потолком.

– Кто? Паук? – удивилась я.

Кстати вспомнился бабулин интерес к аналогичному рисунку татуировки.

– Как ты можешь, Кузнецова! Окстись! – Трошкина гневно затрясла кудрявыми хвостиками, но быстро успокоилась, почесала ногтем пробор и философски договорила:

– Впрочем, если не воспринимать этот образ как негативный, он вполне соответствует действительности. Паук, паутина… И правда ведь, Ткач – это одно из имен бога, кажется, так его называли в Мексике. Или в Месопотамии? Точно не помню…

Стало ясно, что моя увлекающаяся подружка опять вляпалась в тенета какого-то вредоносного учения.

– Да ничего подобного! – Трошкина отмахнулась от этого обвинения пухлым томиком в глянцевой обложке. – Я просто читаю очень интересную книжку о влиянии имен, названий и слов вообще на судьбы определяемых ими людей и предметов!

– «Как вы яхту назовете, так она и поплывет»? – вспомнила я незабываемое, из мультика про капитана Врунгеля.

– Вот-вот! – Алка, тоже большая любительница детской классики, оживилась. – Хотя возможно и строго наоборот, как в вашем случае!

– В смысле? – Я снова потеряла нить, ибо была не пауком.

– Этот твой коллега, он как назывался? «Креатор»! А что это значит?

– В нашем случае это значит, что человек, занимающий соответствующую должность, обязан выдавать оригинальные творческие идеи и необычные рекламные ходы, – добросовестно объяснила я. – Креатор – этот тот, кто проявляет креатив!

– В буквальном переводе с английского креатор – это творец! – умыла меня Алка. – А Творец – это еще одно имя бога! Прикинь, какая наглость так называться обыкновенному человеку!

– Намекаешь, что наиглавнейший Креатор, он же Ткач, он же Паук, он же Творец, обиделся и наслал на нескромного Севу Полонского небесную кару в виде наземного транспорта?! – фыркнула я. – Да ладно! По-моему, это был банальный несчастный случай. Хотя…

Я кое-что вспомнила и замолчала, а чуткая Трошкина мгновенно уловила изменение моего настроения и сделала стойку:

– Ну? Что? Говори!

– Была одна странность, – неохотно призналась я. – Необычный такой штришок, и как раз по части потусторонних вкраплений в житейскую норму… Полонский, пока совсем не отключился, в полубессознательном состоянии несколько раз повторил очень странную фразу, всего три слова…

– «Тройка, семерка, туз!»? – азартно выдохнула Алка.

– Это-то тут при чем? – опешила я.

– Это три слова, – с достоинством объяснила подружка.

– «Мир, труд, май!» – тоже три, – отмахнулась я. – Нет! То, что твердил Сева, звучало гораздо более странно. Он шептал: «Смерть с косой… Смерть с косой!»

– Ах! – Впечатлительная Трошкина дернулась, уронила на ногу увесистую книжку и снова дернулась. – Ох! Действительно, очень странные слова! Неужели он ее видел?