Осторожно, дамы отрываются

Люба растерялась.

– Так чего ж ты мне сразу не сказал? Зачем же я ее брала?

– А я и не знал, что это нам. Вы же сказали, что за подарками зайдете. А курица – это что ли подарок? – растерялся малыш.

Ничего не оставалось делать, как пожарить самую банальную картошку. Правда, Люба еще купила мясной нарезки, но у Сивцовых в холодильнике и без того лежала и колбаса, и окорок. Видно было, что такими вещами хозяина не удивишь.

– Надо было с Ириной посоветоваться… – пробурчала Люба и вдруг спросила. – Евгений! А мука у вас есть?

Мальчишка пожал плечами. Пришлось искать самой. Мука оказалась в наличии, а так же обнаружились яйца и сахар, что не удивительно. А яблоки Люба только что купила.

– Ты ел когда-нибудь шарлотку? – спросила она.

– Я – ел, я люблю шарлотку, нам в садике дают, а папа…

– Только скажи, что он ее не переносит!

– Нет, он не знает, что это такое, правда, – хихикнул Евгений. – Я как-то ему рассказал, что нам шарлотку в садике давали, а он говорит «Малы вы, чтобы на всяких Шарлот заглядываться».

Шарлотка удалась, а уж с салатом проблем не было. И картошка поджарилась, а Сивцова все не было.

– Папа у тебя по вечерам подрабатывает что ли? – все больше нервничала Люба.

– Нет, он гараж достраивает, – объяснял Евгений. – Но это, когда не работает, а сегодня он после смены…

Да уж, сегодня Люба могла и не спрашивать, кого строит Женькин папаша.

Люба накрыла на стол и поставила перед мальчишкой тарелку с картошкой.

– Садись, поешь.

– Так я только что борща поел.

– Это еще когда было! Если не хочешь картошки, давай чай пить с шарлоткой. Где у вас чай?

Она только разложила кусочки по тарелкам, как в дверях заворочался ключ, послышался шум и раздался радостный голос Сивцова:

– Евгений! Быстро беги сюда! Смотри, какую я тебе тетеньку привел!

– Я себе сам привел! – из кухни крикнул Евгений, но вспомнив, что ему говорила Люба, быстро прикрыл рот ладошкой.

– Тебе обязательно надо ее полюбить, ты же понимаешь… – начал было Сивцов, но вошел на кухню и остолбенел.

Он испуганно таращил глаза на Любу, а из-за его плеча выглядывала та самая стриженая девица. Единственное, что Люба боялась сейчас больше всего, так это того, что разревется прямо на глазах у этой кикиморы.

– Зассе… здрассьте…

Сивцов что-то пролепетал, но Люба смерила его ненавидящим взглядом и презрительно бросила:

– Я понимаю, вам жутко надо устраивать семейную жизнь! Но это совсем не дело, что мальчонка допоздна мыкается по всем соседям! Боюсь, мне придется привлечь сюда органы опеки!

И она гордо вышла, отодвинув рукой окаменевшего Сивцова.

– Слав, а кто это такая? Это ваша домработница? – услышала Люба за спиной. – А чего это ты ее распустил?

Люба уже летела вниз по лестнице, а следом за ней несся Сивцов.

– Люба! Люба, подождите! – кричал он.

Но она его не слушала. Зачем? Сейчас догонит, будет благодарить за сына, за картошку, что-то врать! Ф-фу!

– Стой, я тебе говорю! – уже внизу, возле дверей схватил ее за руку Сивцов.

Чья-то заботливая рука выкрутила на нижних этажах все лампочки, и здесь стояла кромешная тьма. Но вот ведь интересно – его глаза Люба видела прекрасно. Он стоял совсем рядом, и она даже зажмурилась – пусть целует, не воевать же с ним.

– Я просил вас… – тяжело дышал Сивцов и говорил совсем не то, чего хотелось слышать. – Я просил вас не трогать моего сына! Неужели не понятно? Не смейте к нему приближаться!

Каждое слово хлестало ее больнее ремня. В пять раз больнее. Хотя в раннем детстве батюшка как-то прошелся ремнем по попе непослушницы, и с той поры Люба осознала, что ничего страшнее порки на свете нет. Оказалось – существует боль еще сильнее.

Она выдернула руку и выскользнула за двери. Кажется, он снова хотел ее догнать, но она так сильно хлопнула дверью, что он не отважился. А может быть просто дверь пришлась ему по голове.

Хорошо, что дома никого не было – Люба кинулась на диван и дала волю слезам. Каков гад! Паразит! Видит, что Евгений ее любит больше, чем его, вот и выпендривается! Да если бы не мальчишка! Ха! Она бы ни одной слезинки не проронила из-за этого индюка! Вот ни столечки! И пусть бы он приводил к себе хоть кого! Хоть эту карманную девицу, хоть наоборот – дылду стоеросовую, ей все равно, она бы и не всплакнула! Нашел себе, ха! Вот уж точно – ростом с фигу! И когда? Когда рядом с ним такая красивая, накрашенная Люба в трикотажном платье! Урод!