Ради большой любви

– А он тебе кто? – кивнул Бомбей в сторону Князева.

– Никто. Я ему должна.

– Много?

– Всего-навсего жизнь.

– А-а… – понимающе протянул Бомбей. – И что делать?

– Первое: забрать у Гриба моих и спрятать их, это срочно.

– У, Монтана, куда ты замахнулась, – с сочувствием произнес Бомбей.

– Говори сразу: мне рассчитывать на тебя?

– Базара нет, – дал согласие Бомбей, подняв вверх руки.

– Я знала, – улыбнулась она. – Второе: надо помочь Пал Палычу, но тут я не знаю, что мы можем сделать.

– Ничего, – первый раз за посиделки заговорил Князев.

– Ты, кажется, не понимаешь, – сказала Маля. – На тебя поступил заказ…

– Именно это я очень хорошо понимаю, – усмехнулся он. Слушая новых знакомых, Князев убедился, что интуиция его не обманула, ему крышка. – Не убьешь меня ты, убьет кто-то другой.

– Ты добровольно подставишь лоб под пулю? – спросила безучастно Маля.

– Буду убегать от нее, – с сарказмом ответил он, понимая всю безнадежность ситуации.

– Чтобы убежать от пули, надо знать, кто тебе ее послал, – наконец заговорил Тетрис. Голос у него был высокий и тихий, а когда он говорил, не смотрел на Князева. – Тебя развели, там и ищи посланника.

– Откуда ты знаешь, что меня развели?

– Газеты читаю, выводы делаю. Я умный.

– В газетах такое про меня пишут… сам себя открываю, оказывается – вон я какой страшный. А если серьезно, дело и впрямь хреновое. Странно, месяц назад я действительно был опасен, но сейчас…

– Ты имеешь в виду завод, из-за которого идет война? – спросил Тетрис, закуривая.

– Война закончилась не в мою пользу, – сказал Князев. – Так, остались некоторые формальности…

– Формальности? – переспросил Тетрис. – А не из-за них ли тебя надумали хлопнуть? Есть шанс вернуть твой завод?

Князев поджал губы и опустил глаза. Ощутив полнейшую катастрофу во всей ее красе, он пил беспробудно, забросив дела, послав подчиненных и друзей подальше, пустив на самотек абсолютно все. Он сдался. Сдался потому, что почувствовал себя ничтожным муравьем перед трактором. Но сейчас получил мощную встряску: его заказали. Не ожидал, что кому-то он еще опасен, а о ценности собственной жизни в любом случае нечего и говорить. Конечно же, с тех пор как все сомнения улетучились, Князев искал причины заказа, устранение которых может привести его к спасению.

– Думаю, положение безнадежное… – выговорил он.

– Лапы сложить всегда успеешь, а все же пошевелись, – лениво посоветовал Тетрис. – Тебе повезло, ты знаешь, что тебя надумали хлопнуть. Монтана, тут бабки нужны, и большие.

– А у тебя есть идея, как выпутаться? – спросила Маля.

– Идея всегда появится. Но когда она возникнет, может не хватить времени на ее исполнение, любая идея любит деньги. Гриб не пижон блатной, поэтому надо запастись ядерной установкой, а она стоит больших бабок.

– У меня ни копейки. – Маля повернулась к Князеву, уж у него-то деньги должны быть. – Я все потратила, что было. На последние бак залила бензином.

– Много надо? – поинтересовался тот.

– Чем больше, тем лучше, – пожал плечами Тетрис.

– Поехали, Малика, – вскочил на ноги Князев.

Глава 4

Он ехал быстро, лавируя между выбоинами и ухабами. Угроза стать убитым отрезвила его, оттеснив на десятый план абсолютно все. У него есть две недели, за это время необходимо вычислить «посланника», как назвал Тетрис заказчика, и нейтрализовать его, чтоб не поступил повторный заказ. С чего начинать, Князев уже приблизительно определился – с завода, на котором пока еще он ферзь, если только завод попросту не захватили, как захватывают предприятия, – при помощи вооруженных бугаев. Непонимание раздирало его: он сдался, ушел от борьбы в запой, а его приговорили. Зачем? Завода им мало, нужна еще и его жизнь? Так ведь ему она тоже нужна. Значит, не все на мази у захватчиков, значит, есть где-то прореха, о которой они знают, а Князев не догадывается. Захватчики опасаются, что и он узнает и тогда выиграет дело, поэтому и решили его смести с дороги. Теперь есть смысл покопаться и найти крючок, который вернет ему завод. А времени мало, всего две недели. Вот какой появился потрясающий стимул для деятельности – его хотят грохнуть, а он не дается и свое вернет. Оказывается, знать, что тебя приговорили, иногда полезно.

– Куда едем? – глядя вперед, спросила Малика.

– Увидишь.

Она искоса взглянула на него и второй раз заметила перемену. Сосредоточенного Князева не колдобины занимали, а мысли, в нем появилось нечто стержневое, трудно объяснимое, пугающее. Она подумала, что такой человек невыносим в быту, так как его настроение напрямую связано с его успехами, хотя, наверное, и успехи не делают Князева мягче.