Ради большой любви

Если Скляренко выделялся крупными габаритами, был полноват, бородат, имел выступающий живот, однако был подвижен, то Бусина можно определить как экземпляр массового производства. И характер у Бусина никакой, короче, он был ведомый, чем бессовестно пользовался напористый оптимист Скляренко.

Бульдог, то бишь мэр, сам изъявил желание встретиться с Князевым, но теперь молчал, глядя в сторону. Его вдавленный нос и выступающий подбородок с большим ртом и тонкими губами, а также отсутствие лба доказывали, что произошел господин мэр от человекообразной обезьяны. Но кличку почему-то ему дали Бульдог, а не, например, Питекантроп. Медлительный, немногословный и вальяжный, он являлся понукаемой лошадью Большого Билла. Князев мог плюнуть на приглашение мэра и не прийти, что в его положении было бы логично, но поехал к нему с одной целью – прощупать атмосферу вокруг себя.

– Вы разочаровали нас, Пал Палыч, – наконец начал Бульдог. Князев предпочел воздержаться от оправданий, а мэр ждал их. Не дождался и продолжил: – Ваше положение критическое, если не сказать хуже. Что вы намерены делать?

Запоздалый вопрос. Князев множество раз пытался его задать и мэру, и губернатору, но оба бегали от него, как зайцы от волка.

– Жить и работать, – отрапортовал он, старательно пряча иронию.

– Вы развалили мощнейшее предприятие в городе, – произнес Бульдог патриотично-трагичным голосом, ни дать ни взять – внучок мировой революции. Князев не стал напоминать ему, что он-то как раз и поднял завод. – Но есть способ спасти его.

– Да? – заинтересовался Князев и подался вперед, хотя не верил в искренность слов мэра, очевидно, Бульдог и Большой Билл что-то задумали. – Позвольте спросить: как?

– Продать активы предприятия.

Князев едва удержался, чтобы не показать жест, обозначающий исключительно мужской орган.

– Мера крайняя, но необходимая. Вырученные средства, разумеется за вычетом зарплаты, налогов и расходов на реализацию имущества, вы сможете направить на погашение долгов, выплату дивидендов, а также на улучшение финансового состояния завода. Он должен функционировать, не мне вам говорить, что ждет нас, когда он перейдет в чужие руки.

– Угу, – междометием подытожил Князев речь мэра. – Это ведь не тулуп продать, кто-то должен его купить, и за короткий срок.

– Найдем покупателей.

– Уже нашли, – догадался Князев. – И кто же наш спаситель?

Мэр воздел очи к потолку, повел бровями и раз, и два, и три.

– Президент?!! – вытаращил глаза Павел Павлович, хотя прекрасно понял, кто собрался облагодетельствовать его.

– Ниже, – скромно сказал мэр.

– Предложение серьезное, один я это не решу, надо собрать совет. К тому же мы еще не оценивали имущество.

– Собирайте, – разочарованно вздохнул мэр. – Но помните: время не ждет.

Павел Павлович решил, что визит был не бесполезен, вернулся в машину и закатился от хохота.

– Что тебя насмешило? – с подозрением спросила Маля, ибо предполагала, что Князев не умеет столь заразительно смеяться.

– На мой завод еще один претендент объявился – Большой Билл. Не знаешь, кто это? – удивился Князев, видя ее неподдельное недоумение. – Губернатор.

– Я с ним не знакома, переживу, если никогда не познакомлюсь.

– То-то он инертно отнесся к делам завода, вожак чаек выжидал! Ну что, Малика, мы с тобой заслужили двухчасовой отдых?

– Что ты имеешь в виду?

– Чемергес, вези нас в Кашкино.

Глава 15

Кашкино – это пригород, напичканный ресторанчиками и кафе, как у хорошего грибника лукошко грибами. Сюда приезжают оттянуться люди разных мастей из близлежащих городов, потому что и природа здесь сохранилась в первозданном виде, и обслуживание и кухня отличные. Погода была тихая, Князев выбрал кафе у реки, предложил устроиться на воздухе возле воды, под пушистой ивой, заказал мясо, вино, зелень и кофе. Пока ждали заказ, выпили по глотку, и Князев подробней рассказал, о чем шла речь у мэра.

– А что такое активы предприятия? – спросила Малика.

– Имущество. Здания, цеха, оборудование, даже забор вокруг завода и фонарные столбы, провода, по которым ток течет.

– Но тогда владельцем завода станет губернатор?

– Подавится, – хмуро усмехнулся Князев. – Малика, давай на два часа забудем обо всем? Посмотри, как здесь здорово.

– Мне нелегко это сделать. Не могу избавиться от чувства вины.

– В чем ты себя винишь?