Ради большой любви

– Это Пал Палыч?

– Да. Он руководит заводом, который отбирает компания «Форсинг», и в этом замешана фирма «Спарринг». Недавно был убит начальник безопасности завода, совершено покушение на заместителя Князева, а раньше избили представителя предприятия в Москве. И еще несколько человек ходят под смертью, например моя семья, мы их спрятали. Подумать только: от какого-то завода зависит жизнь многих людей. Некоторые из них не имеют никакого отношения ни к Пал Палычу, ни к предприятию.

– Какого-то? – горько усмехнулась Соня. – Вы не правы. Завод, даже когда он ничего не производит, это большие деньги. Все чего-то стоит, руины тоже.

– Соня… вы бы нам очень помогли… остаться живыми… очень помогли бы.

Совершенно непреднамеренно Маля взвалила на нее ответственность за себя, Князева и других, правда, незнакомых Соне людей, но от этого груз не стал меньше. Нелегко отказать, когда тебя просят ни больше ни меньше чем помочь выжить, но у Сони были свои обстоятельства, о которых она рассказала:

– После смерти Толика я попала в больницу, у меня был нервный срыв. Вернулась домой, а в квартире все перерыто вверх дном, уничтожен компьютер. Из вещей ничего не взяли, думаю, искали материалы Толика, а их не было. Мне повезло, я не попала к ним в руки. Потом они звонили и требовали отдать материалы. Я ответила, что у меня дома уже искали, если б они были, их давно нашли бы. Однажды вечером меня встретили у моего дома двое и предупредили: если хоть что-то просочится в прессу из материалов Толика, меня вместе с сыном живьем закопают рядом с мужем, а нашему сыну всего два с половиной годика.

В сущности, это был отказ. Маля поднялась:

– Простите, Соня, мы не знали… – Она обошла могилу, вышла на тропинку. – Скажите, вы не задумывались, почему негодяям так везет?

– Им никто не противостоит, – ответила Соня, не оборачиваясь. – Потому что бесполезно, у них нет ни морали, ни души, поэтому они всегда будут сильнее.

– А мы с Пал Палычем все же попробуем, у нас выбора нет. Вы остаетесь?

– Нет. Поеду с вами.

До такси они дошли молча. Князев открыл первую дверцу и, когда Соня садилась, лишь одними глазами спросил Малику: как? Та чуть заметно качнула головой – не удалось, после уселась сзади, рядом устроился он. Видя, как расстроена Малика, Князев взял ее руки в свои и ободряюще подмигнул, но и этим не улучшил ее настроения, тогда он обнял Малю за плечи.

Соня наблюдала за ними в зеркало заднего вида, наблюдала за лицами, глазами, видела, с какой нежностью Пал Палыч коснулся губами виска Малики, как та в ответ виновато улыбнулась и с любовью посмотрела на него. Соня поняла: этих людей не подослали, да и времени прошло много, чтобы ее опасаться. Они вызывали у нее зависть и жалость одновременно, раз за них взялись, то эти два человека доживают свои последние дни. Да, ей нет дела до пары на заднем сиденье, но есть дело до себя самой. С тех пор как убили Толика, прошло много длинных дней, тоскливых ночей и бесконечных месяцев, только ни одного часа Соню не оставляла мысль о мести. Она часто видела себя в мечтах с оружием в руке, нажимала на курок – и пистолет стрелял, как автомат. Стрелял так, что во все стороны брызгала фонтанами кровь, и тогда приходило чувство торжества. Но это было лишь в мечтах…

Машина остановилась у редакции, Соня не выходила, ее и не поторапливали. Маля сжала пальцы Князева и напряглась, чувствуя, что пассажирка находится в не меньшем напряжении, а точнее – делает выбор.

– Где вы остановились? – спросила Соня.

– В Свердловске, – сказал Князев. – То есть в Екатеринбурге.

– Задержитесь здесь на одну ночь и дайте мне номер вашего телефона. Я должна подумать…

Князев продиктовал номер. Записав его, Соня выскочила из машины и побежала к дверям редакции, как, наверное, бегут от себя. Павел Павлович отдал команду водителю отвезти их в гостиницу. Устроились в двухместном номере – лучше не было, пообедали в ресторане, а потом упали в постель и заснули, так быстрее проходит время, да и устали они чертовски.

Он намеренно застрял у Колчина – любителя чаем кишки прополаскивать, вместо того чтобы выпить чего-нибудь покрепче. Захарчук был не выпивоха, однако отлично знал, как градусы преображают человека. Положение усложнялось одним обстоятельством – с Колчиным они были дружны, не так чтобы очень, но все же. Это Князев сплотил свое ближайшее окружение, считая принцип «разделяй и властвуй» ошибочной теорией, ведущей к развалу. Куда проще было прощупывать Оскара – человека пришлого и далекого. Захарчук болтал в чашке ложкой, а мысли его крутились вокруг недавнего диалога с Урванцевой…