Улыбка Горгоны

– А какие версии? – осведомился Ларичев.

– Никаких.

– Извините, но так не бывает.

– Я тоже думал, что не бывает, – ухмыльнулся Половик. – Оказывается, бывает. Беляев был одиноким, жил почти что в лесу, как отшельник, на натуральном хозяйстве, его не видно было и не слышно. Враги… Откуда? В семьдесят два врагов не приобретают, в семьдесят два врагами становятся аптеки.

– А старые недруги? – подал идею Ларичев.

– Что же они его не пришили раньше, когда царил бандитский беспредел? – выставил контрдовод Половик. – Ждали, когда ему стукнет больше семидесяти?

Когда начальник говорит – подчиненному следует проглотить язык. Денис и помалкивал до определенного момента, пока дело не дошло до тупиковой паузы:

– Беляев был не бедным человеком, как-никак целый пансионат имел.

– Ты про «Сосновую рощу»? – покривился Половик. – Нашел богатство!

– Но это земля…

– На выселках? – не дослушал начальник. – Ты хоть видел этот эдем?

– Видел, – кивнул Денис. – Большой.

– Вот именно, большой. Но чтоб его запустить, бабла надо вложить немерено, а кто туда поедет отдыхать? Здесь не Черное море, затраты не окупятся. Не думай, Денис, что ты один тут умный, ребята просеивают эту версию, других-то нет, но пока безрезультатно. Подробности можете узнать у моих оперов.

Выйдя на воздух, покурили. Вечер выдался тихий, а день – беспорядочный, ничто так не утомляет, как беспорядочность, в самый раз растянуться на диване перед теликом. Вроде бы пошло шевеление, в квартиру убитой приходил некто неизвестный, выяснилось, что подружки посещали «Сосновую рощу», хозяин которой застрелен, но получается пасьянс без главных карт.

– Не понимаю, что связывало Беляева с девицами неопределенных занятий? – пожимал плечами Денис.

– У Лаймы есть работа, – возразил Ларичев.

– Танцпол? – фыркнул Денис. – Пляски в прокуренном помещении по выходным дням, включая пятницу, ты называешь работой?

– Тем не менее. Клуб престижный, купюры ей кидают…

– Угу, кидают. Засовывают в трусишки и резинки на чулках. После стриптиза на ней появляется одежда – лифчик, и она подогревает народ плясками на тумбе. Там в сортир зайти нельзя, выйдешь под полным кайфом, в кабинках травку курят.

Ларичев хлопнул его по плечу, рассмеявшись:

– Так ты побывал в клубе и видел Лайму за работой?

– Я в таких отстойниках бывал, куда людям не советовал бы заглядывать. А тебе посоветую: сходи и расслабься. Закажи Лайму, за ваши деньги вам предоставят индивидуальную услугу.

Неожиданно Денис закатился от хохота, остановиться не мог. Ларичев недоуменно произнес:

– Смех без причины признак шизы.

– Не-ет. Просто представил, как Лайма тебе в отдельном кабинете показывает стриптиз. Я б всю месячную зарплату отдал, чтоб посмотреть на вас обоих.

– Хм, а это идея. Обещаю устроить тебе шоу, но попозже.

Так и рождается тактический ход – непринужденно.

* * *

До темноты Вероника решила сбегать за хлебом, в доме ни крошки не осталось, а диета ей в ближайшее время не грозит, после стольких стрессов лишний вес не наберешь, только потеряешь. Страшновато было выходить не то что из дома, из квартиры! Неудивительно, нормальный человек дорожит своей жизнью, и когда внутренний голос подает сигнал опасности при появлении на людях, ищешь предмет защиты. Вероника взяла с собой небольшой кухонный нож. В лифт она не вошла, спустилась по ступенькам, по улице шагала, исподтишка озираясь.

Проклятые супермаркеты устроены безобразно, жестоко, подло. Товар так и лезет на глаза – соки, фрукты, конфеты, рыба… Авокадо! О, как Вероника любит разрезать этот плод, вынуть косточку, потом полить лимонным соком, поперчить, слегка подсолить и ложечкой выгребать массу салатного цвета, наслаждаясь… Как бы слюной не подавиться. Каково это – не купить то, что хочется съесть? Страшная штука – бедность, Вероника богатой не была, но и нужды не испытывала, во всяком случае, ей хватало зарабатываемых денег на все капризы, кроме покупки жилья. Нынче же она сидит в шикарной квартире, но без денег, продукты на исходе, теперь одну кашу придется варить на воде и без сливочного масла. Пора потихоньку начать распродавать имущество Зинки…

Повертев авокадо, она со взором голодной собаки положила плод назад и двинулась искать хлеб, который пока еще ей по карману. Но вдруг за плечом:

– Вероника…

Кто это?! В городе, где у нее никого-никого?.. Она оглянулась и чуть не упала в обморок. Впрочем, от обмороков у нее надежная прививка с босоногого детства и обделенной достатком юности, когда приходилось зарабатывать в опасных для жизни местах, там чего только не насмотрелась.