Портрет супруги слесаря

Когда она появилась на своем месте, все подруги были уже в сборе. Они тоже по-своему подготовились к ее приходу – уже успели разложить свой товар и даже не слишком зазывали покупателей, чтобы не отрываться по пустякам, когда придется оценивать творчество Валиного супруга.

– Валентина! Чего ж ты так долго? – не вытерпела Михална. – Мы уж тут сгораем от нетерпения.

– Сейчас, девочки, все покажу… – торопливо раскладывала товар Валентина, пытаясь как можно дольше сохранять интригу. – Сейчас… Только вот огурчики поставлю…

– Да нет у нее ничего, чего вы ее слушаете, – поджала губы Павлина Марковна. – Или небось где-то усмотрела в журнале тетку, на себя похожую, вырезала, сейчас хвастаться начнет.

Валентина только улыбнулась улыбкой Джоконды – она теперь специально тренировалась так улыбаться, будто ты все знаешь, а никто об этом не догадывается.

– Вот! – наконец достала она холст, свернутый в рулон. – Глядите.

И подруги побросали свои лотки, подбежали к ней, и на некоторое время повисла пауза.

– Чего вы онемели-то? – обиженно спросила Валентина. – Давайте, говорите. Не можете, так просто в ладошки похлопать можно.

И девчонки захлопали. Сначала неуверенно начала Татьяна, а потом… потом уже хлопали все, включая даже незнакомых покупателей.

– Валентина-а-а! Ну вылитая ты! – качала головой Наташа. – И помада такая же!

– А собаки-то, собаки! – восхищалась Михална. – Прямо как живые!

– Простите, – вклинился какой-то дядечка. – А нельзя ли у вас купить… вот это? Можно не всю картину, а только собачек вырезать. У меня жена просто с ума сходит по таким зверушкам.

– Сам вы! Зверушка! – оскорбилась Валентина. – Вы думаете, чего несете? Буду я из-за вашей жены себя кромсать!

– Да уж, Валенька, ты тут всю картину испортила, – фыркнула Павлина. – Как бы хорошо было – вазочка, коврик и собачки. Так нет же – и тут вклинилась!

– Да что вы такое несете, Павлина Марковна! – накинулась на женщину Татьяна. – Да разве же можно? Это ж… Это ж ее муж рисовал!

– А получилась ведь как живая! – поддержала Татьяну Михална. – Вы посмотрите, она же точно так же улыбается! Валентина Адамовна, улыбнитесь… Нет, ну не так, чего вы все зубы выставили? Вы, как здесь, улыбайтесь… Ну ладно, не надо.

– Да я же говорю – похожа! – шумели девчонки.

– А сколько стоит, чтобы меня вот так нарисовать?

– Девочки, это очень дорого, – важно вертелась во все стороны Валентина. – Это же вам не автограф поставить, это же искусство!

И называла цену. Девчонки ахали и прикрывали рты.

– Совсем одурела, – сквасилась Павлина. – Да за такие деньги не то что портрет, самого художника купить можно!

– Вот и купи! – отвечала Валентина. – А ты как хотела? Чтобы мой Мефодий тебя по большой дружбе рисовал? Даром только блохи, милая моя. А не хочешь, так пусть тебя твой рисует! Могу себе представить, что это будет за портрет!

И все же парочку клиентов Валентина Адамовна нашла. Одна была молоденькая девчонка в длинной норковой шубке. А другой был толстый дядька, который пообещал перезвонить и заказать портрет своего директора.

Валентина аккуратно записала их телефоны, продиктовала свой и была совершенно довольна.

Вечером она с упоением рассказывала о том, как на нее смотрели подруги, что говорили и как медленно сходила с ума от зависти Павлина.

Теперь каждое утро она бежала на рынок, вывешивала полотно, и только потом начинала торговлю. Девчонки торговали не каждый день – кто-то только по выходным, кто-то по четвергам и пятницам, Павлина и вовсе теперь выходила редко – ощущалось приближение весны и вязаные носки люди брали неохотно. Но Валентина и дня не пропускала. Теперь она была не просто рыночная торговка, она была… как же это правильней сказать… Продюсер своего мужа? Или, скорее, директор? Да! И не надо этого стесняться!

И дел у нее заметно прибавилось. Надо было не только разрекламировать полотно известного художника – а Мефодия она теперь называла только так, – но и как-то сбыть еще и свой товар.

К тому же Валентина загорелась идеей непременно поменять мужу гардероб. Одно дело, когда супруг работает слесарем – здесь и старенькие фланелевые рубашечки сгодятся, и совсем другое, когда он у тебя талантливый художник!

Сразу же после обеда Валентина затаскивала сумки с товаром домой и бежала по всем секонд-хендам, выискивать Мефодию подходящий наряд.

В один из дней ей попался на глаза блузон изумительной красоты – то есть именно так должен быть одет настоящий художник. Блузон был темно-вишневого цвета, из бархата, свободного покроя и хорошей длины. Правда, на нем висел ярлык, что это «блуза женская», но такая мелочь, конечно же, роли никакой не играла. К бархатному блузону требовался берет, чтобы так на одном ухе свисал, но его Валентина покупать не стала. У нее еще с девичьих пор где-то такой валялся. А вот кусок легкой материи для банта, она не поленилась, приобрела. И вечером ждала мужа из гаража с большим нетерпением.