Тайна Семи Циферблатов

Глава 15

Предварительное расследование

Бандл вернулась домой около шести часов утра. К половине десятого она встала, оделась и позвонила Джимми Тесайгеру.

Скорость, с которой он ответил, удивила ее, но он объяснил, что собирается присутствовать на расследовании.

– Я тоже, – сказала Бандл. – И у меня куча новостей для тебя.

– Тогда, может, я заеду за тобой и мы поговорим по дороге? Как ты?

– Хорошо, но заезжай пораньше, потому что тебе придется отвезти меня в Чимниз. Начальник полиции заедет за мной туда.

– Зачем?

– Потому что он милый человек, – ответила Бандл.

– И я тоже, – сказал Джимми, – очень милый.

– О, ты… ты осел! – возразила Бандл. – Я слышала это кое от кого прошлой ночью.

– От кого?

– Ну, если быть точной, то от русского еврея. Нет, это был не он. Это был…

Но ее слова утонули в резком протесте.

– Я могу быть ослом! – кричал Джимми. – Может быть, я и есть осел, но я не позволю русским евреям говорить так! Чем ты занималась ночью, Бандл?

– Об этом-то я и собираюсь тебе рассказать, – ответила та. – Ну, пока!

И, заинтриговав приятно озадаченного Джимми, она повесила трубку. Он относился к возможностям Бандл с глубочайшим уважением, хотя в его чувствах к ней не было и намека на сентиментальность.

«Она что-то разнюхала, – размышлял он, делая последний поспешный глоток кофе, – судя по всему, она что-то разнюхала!»

Через двадцать минут его маленький двухместный автомобиль подъехал к дому на Брук-стрит, и Бандл, уже ожидавшая его, сбежала вниз по ступенькам. Джимми обычно нельзя было назвать наблюдательным человеком, но и он заметил темные круги у Бандл под глазами, и весь ее вид говорил о том, что легла она не слишком рано прошлой ночью.

– Итак, – произнес он, когда машина отправилась в путь по пригороду, – какими же темными делишками ты занималась?

– Расскажу, – сказала Бандл, – но не перебивай меня, пока я не закончу!

У нее получился довольно длинный рассказ, и Джимми пришлось уделять немало внимания дороге, чтобы не попасть в аварию. Когда Бандл закончила, он вздохнул, затем пристально посмотрел на нее:

– Бандл?

– Да?

– Слушай, ты меня не разыгрываешь?

– Что ты хочешь сказать?

– Прошу прощения, – извинился Джимми, – но у меня такое чувство, что все это я уже слышал, как будто во сне.

– Понимаю, – сказала Бандл с сочувствием.

– Нереально, – сказал Джимми, продолжая думать о своем. – Красивая иностранка – искательница приключений, международная банда, таинственный номер седьмой, которого никто никогда не видел, – я сотни раз читал обо всем этом!

– Конечно. И я тоже. Но почему бы этому не случиться в действительности?

– В самом деле, – согласился Джимми.

– И вообще, романы основываются на правде. Я имею в виду, что, пока что-то не произойдет, люди не могут думать об этом.

– В твоих словах что-то есть, – признал Джимми. – Но все равно трудно избавиться от мысли, что нужно ущипнуть себя, чтобы проснуться.

– Я тоже так себя чувствую.

Джимми глубоко вздохнул:

– Нет, думаю, мы не спим. Смотри: русский, американец, англичанин, возможно, австриец или венгр и леди, которая может быть любой национальности на выбор – русской или польской, – весьма представительная компания!

– И немец, – добавила Бандл, – ты забыл немца.

– О! – медленно произнес Джимми. – Ты думаешь…

– Отсутствующий номер второй – Бауэр, наш лакей. Они говорили о докладе, который не получили, хотя я не представляю себе, что можно докладывать о Чимниз.

– Это может быть как-то связано со смертью Джерри Уэйда, – сказал Джимми. – Что-то мы здесь еще не до конца понимаем. Говоришь, они называли Бауэра по имени?

Бандл кивнула:

– Они обвинили его в том, что он не нашел письмо.

– Яснее ясного. Возражений нет. Ты должна простить мне мою недоверчивость, Бандл, но, знаешь, твой рассказ был слишком невероятен. Ты говоришь, они знают, что я собираюсь в аббатство Вайверн на следующей неделе?

– Да, вот тогда-то американец – это был он, а не русский – и сказал, что не стоит беспокоиться, потому что ты – обыкновенный осел!

– Ага! – сказал Джимми. Он со злостью нажал на акселератор, и машина резко рванулась вперед. – Я очень рад, что ты мне об этом рассказала. Теперь у меня есть, так сказать, личная заинтересованность в деле.

Минуту-другую он помолчал, потом спросил:

– Ты сказала, этого немецкого изобретателя зовут Эберхард?