Тайна Семи Циферблатов

– Вам за завтраком, Тредуэлл, было сказано, что сегодня утром я буду чрезвычайно занят.

– Да, милорд, но…

– Идите и скажите мистеру Ломаксу, что вы ошиблись, что я ушел в деревню, что я лежу с приступом подагры, или, если это не убедит Ломакса, скажите, что я умер, наконец!

– Мистер Ломакс, милорд, уже заметил вашу светлость, когда подъезжал.

Лорд Катерхэм тяжело вздохнул:

– Хорошо, Тредуэлл, я иду.

Для лорда Катерхэма была характерна покладистость в необходимости возвращаться от уединенных занятий к реальности, и Ломакса он приветствовал с беспримерной сердечностью:

– Мой дорогой друг, рад видеть вас! Несказанно рад! Присаживайтесь! Налейте себе чего-нибудь. Да это просто замечательно, что вы заглянули.

И, подтолкнув Джорджа к большому креслу, он сел напротив и нервно прищурился.

– Мне потребовалось увидеть вас по очень личному делу, – начал Джордж.

– О! – тихо произнес лорд Катерхэм, и сердце его упало, в то время как мозг лихорадочно перебирал все ужасные перспективы, которые могла скрывать за собой эта простая фраза. Неужели на него, лорда Катерхэма, падает подозрение?..

Ерунда какая-то, однако.

– По очень важному делу, – повторил Джордж с многозначительным ударением.

Сердце лорда Катерхэма провалилось глубоко, как никогда. Он почувствовал, что сейчас ему предстоит услышать нечто худшее, чем можно себе представить.

– Да? – сказал лорд Катерхэм, отважно стараясь казаться беззаботным.

– Эйлин дома?

Вместе с ощущением отсрочки приведения в исполнение смертного приговора лорд Катерхэм почувствовал легкое удивление.

– Дома, – кивнул он. – Со своей новой подругой, молодой мисс Уэйд… Чудесная девушка эта Уэйд! Когда-нибудь из нее вырастет замечательный игрок в гольф. У нее такой прелестный удар!

Он пустился в словоохотливую болтовню, но Джордж безжалостно перебил его:

– Рад, что Эйлин дома. Надеюсь, мне можно будет переговорить с ней?

– Разумеется, мой дорогой друг, разумеется! – Лорд Катерхэм все еще испытывал большое удивление, но в то же время будто наслаждался чувством отсрочки своей гибели. – Если вам не будет скучно.

– Ничто не может быть для меня менее скучным, – возразил Джордж. – Мне кажется, вы, Катерхэм, вряд ли по достоинству оцениваете мое напоминание вам о том, что Эйлин уже выросла. Она уже не ребенок. Она уже женщина, и, с вашего позволения, женщина очаровательная и талантливая. Мужчина, которому удастся завоевать ее расположение, будет чрезвычайно счастлив. Повторяю: чрезвычайно счастлив!

– О, возможно! Но она, знаете ли, очень неугомонная. Никогда не согласится посидеть на одном месте две минуты подряд. Однако, думаю, нынешние молодые люди не возражают против такой неусидчивости.

– Вы хотите сказать, что она не может быть бездеятельной. Эйлин умная девушка, Катерхэм, и честолюбивая. Она интересуется проблемами нашего времени и прилагает весь свой яркий и живой молодой ум для их решения.

Лорд Катерхэм уставился на него в недоумении. Он решил, что то, что принято сейчас называть «напряжением современной жизни», начало сказываться на Джордже. То, как Джордж изображает Бандл, выглядело для лорда Катерхэма до смешного не соответствующим действительности.

– Вы уверены, что чувствуете себя хорошо? – с беспокойством спросил он.

Джордж нетерпеливо отмахнулся от вопроса:

– Возможно, Катерхэм, вы начали получать отдаленное представление о целях моего утреннего визита. Я не тот человек, который с легкостью принимает на себя дополнительную ответственность. У меня достаточно здравого смысла, что подтверждает мое положение в обществе. Мною рассмотрен вопрос о Бандл самым глубоким и серьезным образом. На супружество, особенно в моем возрасте, нельзя решиться без глубокого… э… размышления. Равенство по рождению, схожесть вкусов, общее соответствие и одинаковые религиозные убеждения – все «за» и «против» должны быть взвешены и обдуманы. Я могу, надеюсь, дать своей жене положение в обществе, которое нельзя не принять во внимание. Эйлин превосходно займет его. По происхождению и воспитанию она полностью ему соответствует, а ее ум и острое политическое чутье не могут не продвинуть мою карьеру для нашего взаимного благополучия. Единственное, что меня волнует, Катерхэм, – это некоторое различие в возрасте. Но могу заверить вас, что я чувствую себя полным сил, нахожусь в превосходном состоянии. Преимущество в возрасте должно быть на стороне мужа. У Эйлин же серьезные вкусы, и взрослый мужчина подойдет ей больше, чем молодые выскочки, у которых нет ни жизненного опыта, ни воспитанности. Я могу заверить вас, мой дорогой Катерхэм, что буду лелеять ее… э… чудесную юность, буду лелеять ее… э… она будет высоко цениться. Наблюдать, как распускается изысканный цветок ее разума, – какая привилегия! Подумать только, что я никогда не подозревал…