72  

Молоденькая приемщица, дежурившая в этой «Срочной химчистке», рассеянно взглянула на него:

– Как вы сказали? Мак-Виртер? Боюсь, ваш костюм еще не готов.

– Не может быть. – Его костюм должны были почистить еще вчера, и даже тогда время чистки составило бы уже сорок восемь часов, а не двадцать четыре – как гласила реклама. Любая женщина, возможно, высказала бы все это. Но Мак-Виртер просто нахмурился.

– Наверное, вы пришли слишком рано, – сказала приемщица, равнодушно улыбаясь.

– Чепуха.

Улыбка сошла с лица девушки.

– В любом случае он еще не готов! – отрезала она.

– Тогда я просто заберу его, – сказал Мак-Виртер.

– Но он еще не почищен, – предупредила приемщица.

– Все равно я забираю его.

– Я думаю, мы могли бы почистить его к завтрашнему утру в виде особого одолжения.

– Нет, не в моих правилах просить об одолжении. Просто, пожалуйста, отдайте мне костюм.

Смерив его возмущенным взглядом, девушка удалилась в заднюю комнату. Вскоре она вернулась с кое-как завернутым пакетом, который она сердито плюхнула перед ним на прилавок.

Мак-Виртер забрал его и вышел на улицу. У него вдруг возникло совершенно смехотворное ощущение, будто он одержал победу. Хотя в действительности данная ситуация просто означала, что ему придется почистить костюм в другом месте!

Вернувшись в отель, он бросил пакет на кровать и с досадой посмотрел на него. Может, костюм смогут вычистить и отутюжить прямо в отеле? А в сущности все не так уж плохо… Может, и вовсе не стоит его чистить?

Он развернул сверток и издал громкий раздраженный возглас. У него просто не хватало слов, чтобы высказать, насколько дурно работает так называемая «Срочная химчистка». Перед ним лежал не его костюм. Он был даже другого цвета! Мак-Виртер оставлял у них темно-синий костюм. Наглые, неумелые путаники!

Он возмущенно взглянул на пришитую к карману метку. На ней, черным по белому, было написано его имя – Мак-Виртер. Странно, неужели еще один Мак-Виртер?.. Или они умудрились перепутать метки?

Молча взирая на смятую кучу одежды, он вдруг сморщил нос и фыркнул.

Несомненно, он узнал этот запах – исключительно неприятный запах… как-то связанный с собакой. Да, все понятно. Диана и ее пес! Чистейшая, натуральная вонь тухлой рыбы!

Он наклонился и внимательно рассмотрел костюм. На плече пиджака было белесое, обесцвеченное пятно. На плече…

«Однако, – подумал Мак-Виртер, – это становится очень интересным…»

Все равно, так или иначе, но завтра он скажет несколько суровых слов этой приемщице в «Срочной химчистке». Грубейшее нарушение!

14

После ужина он вышел из отеля и направился вниз по дороге к переправе. Вечер был ясный, но холодный, казалось, воздух был уже пронизан острым привкусом надвигающейся зимы. Лето закончилось.

Мак-Виртер переправился на лодке на сторону Солткрика. Второй раз он решил прогуляться по Старк-Хеду. Это место обладало для него особой притягательной силой. Медленно поднимаясь по склону холма, он прошел мимо отеля «Балморал-Корт» и затем мимо большого особняка, примостившегося на краю скалистого мыса. «Галлс-Пойнт» – прочел он название, написанное над входом в дом. Кажется, именно здесь была убита старая леди. Да, точно, об этом убийстве ходило много слухов в отеле; его горничная упорно возвращалась к этой теме и не успокоилась, пока не поведала ему все, что знала; и в газетах этому преступлению было уделено много внимания, что раздражало Мак-Виртера, поскольку он предпочитал читать новости о важных мировых делах и событиях и его мало интересовали случаи подобного рода. Вновь спустившись с холма, он прошел по кромке узкого берега, где расположилось несколько старых рыболовецких хозяйств, которые были слегка перестроены на современный лад. Затем дорога снова пошла вверх и, постепенно суживаясь, превратилась в каменистую тропу, ведущую к вершине Старк-Хеда.

Скалы Старк-Хеда были мрачными и грозными. Мак-Виртер стоял на краю, глядя на плещущие внизу темные волны. Так же он стоял здесь и в тот, другой вечер. Он пытался оживить в себе чувства, которые испытывал тогда, – отчаяние, гнев, усталость, желание покончить со всем этим раз и навсегда. Но те чувства умерли. Все прошло. Вместо этого он испытывал лишь холодную злость и раздражение. Вспоминал, как он беспомощно висел на этом одиноком дереве, как его спасла береговая охрана и как все суетились вокруг него в больнице, точно он был непослушным ребенком, – целая серия неудач и унижений. И почему ему не дали спокойно умереть? Было бы лучше, в тысячу раз лучше, если бы он избавился от этой жизни. Он по-прежнему так думал. Но вот необходимого толчка на этот раз не было, пожалуй, это было единственное, но существенное отличие.

  72  
×
×