Владелец букинистического магазина Федор Буколев в одной из книг нашел...
— Отпустите его!
Нож прижался к тонкому горлу мальчика еще сильнее, по шее потекла струйка крови. У Денала задрожали руки и ноги.
— Назад, профессор! Или я выпущу мальчишке кишки.
Подавляя ругательство, Генри сделал шаг назад.
Глаза монаха были дикими и жестокими.
— Выполняйте все, что я скажу, и все останутся живы! Мне плевать и на вас, и на мальчишку. Меня волнует только золото. Я заберу его с собой, а вы останетесь здесь. Все по-честному, не так ли?
Генри посмотрел на Мэгги и Сэма.
— Может, сделать так, как он хочет? — прошептал профессор.
Мэгги прищурилась и, отступив немного в сторону, резко бросила монаху:
— Поклянитесь! Поклянитесь на распятии, что отпустите нас.
С недовольным видом Отера дотронулся до серебряного креста.
— Клянусь.
Некоторое время Мэгги пристально вглядывалась в лицо монаха, затем осторожно положила оружие на пол. Генри сделал то же самое. После этого они все отошли на несколько шагов.
Приблизившись к оставленному оружию, Отера толкнул мальчика к археологам, и тот отлетел к Мэгги. Монах убрал длинный кинжал в потайные ножны на запястье. Теперь Генри понял, как этому человеку удалось освободиться от веревок. Ему захотелось как следует стукнуть себя. Никому из них даже в голову не пришло обыскать лежавшего без сознания монаха.
Тот с усмешкой нагнулся и поднял свой пистолет. Винтовку Отера протянул все еще стоявшему на коленях возле стены охраннику. Однако тот отказался ее взять. Его глаза были прикованы к храму, а губы шевелились в безмолвной молитве.
Выпрямившись, Отера наконец и сам заглянул в комнату. Он оцепенел, а затем ошеломленно отпрянул назад. На его лице сиял золотистый свет. Губы монаха растянулись в широкой улыбке.
— Dios mio!
Когда он снова повернулся к археологам, его глаза были круглыми от изумления.
— Что, впечатляет? — спросил Сэм.
Монах прищурился от света факелов. Он узнал техасца, нахмурился и пробормотал:
— Я... я думал, что застрелил тебя.
Сэм пожал плечами:
— Не вышло.
Отера оглянулся на золотую пещеру и перевел взгляд на своих противников. Он снова поднял пистолет.
— Не знаю, как уж ты смог выжить, но на этот раз постараюсь тебя прикончить. Всех вас!
Мэгги встала между ним и Сэмом.
— Вы дали клятву! На кресте!
Свободной рукой Отера сорвал с себя серебряное распятие и отшвырнул его назад.
— Аббат был придурком, — рявкнул он. — Как и все вы. Весь этот бред о прикосновении к божественному разуму — дерьмо собачье! Аббат никогда не понимал настоящих возможностей этого золота.
— И в чем же они заключаются? — спросил Генри, придвигаясь к Мэгги.
— Сделать меня богатым! Многие годы я терпел презрение аббата, когда он продвигал наверх других, чистокровных испанцев. С этим золотом я больше не буду наполовину индейцем, наполовину испанцем. Мне не придется больше склонять голову и играть роль низкого метиса. Я стану новым человеком.
Глаза Отеры ярко засверкали. Генри подошел еще ближе.
— И кем, по-вашему, вы станете?
Отера навел на него пистолет.
— Тем, кого все уважают, — богатым!
Монах хрипло засмеялся и нажал на курок. Генри зажмурился и задержал дыхание, готовясь упасть назад. Но выстрел почему-то пришелся в потолок, с которого посыпались синие искры.
Когда грохот выстрела умолк, послышался еще один звук.
— А-а-ах...
Отера поперхнулся и схватился за грудь. Между его ребер торчал наконечник копья. Монах был приподнят над землей. Он застонал, и изо рта, который открывался и закрывался, словно у выброшенной на берег рыбы, хлынула кровь. Пистолет с грохотом упал на каменный пол. Затем голова Отеры бессильно склонилась на грудь, и он испустил дух.
Державший копье отшвырнул неподвижное тело в сторону и шагнул вперед. Одежда этого человека была изорвана и опалена огнем.
— Пачакутек! — выкрикнул Сэм.
Инка рухнул на колени перед храмом. По испачканному сажей лицу потекли слезы.
— Мой народ... — пробормотал вождь по-английски. — Все погибли.
Из темноты вслед за ним вышел еще один человек.
— Норман! — Мэгги подбежала к фотографу. — Что случилось?
Норман покачал головой, глядя на застывшее тело монаха.
— По дороге я наткнулся среди мертвых на Пачакутека. Он шел в храм, за теми, кто собирался оскорбить его бога. Я уговорил его помочь.
Но в голосе фотографа не было радости. Его лицо осунулось. Он взглянул на Денала и виновато потупился. Однако мальчик подошел к Норману и крепко его обнял.