– Но не идет ли это вразрез со всеми вашими предположениями?
– Нет, – очень медленно произнес суперинтендант Баттл. – Я бы этого не сказал. Хотя, надо признать, немного удивительно. Но моим предположениям это нисколько не противоречит.
– Как же так?
Но суперинтендант Баттл вдруг перевел разговор в совершенно иное русло:
– Не найдете ли вы мистера Эверсли, сэр? Мистер Ломакс очень просил передать ему, чтобы он немедленно прибыл в Виверн-Эбби.
– Хорошо, – кивнул Энтони, когда машина подъехала к парадному подъезду. – Вероятно, он еще спит.
– Не думаю, – возразил детектив. – Кстати, вон он прогуливается под деревьями с миссис Ревел.
– Замечательное у вас зрение, Баттл, – восхитился Энтони, отправляясь выполнять поручение.
Просьба Ломакса, переданная Биллу, вовсе того не обрадовала.
«Черт бы все это побрал! – ворчал Билл про себя, направляясь к дому. – Почему Коддерс хоть иногда не может оставить меня в покое? И почему эти проклятые приезжие не торчат в своих колониях? Зачем они появляются здесь и волочатся за самыми лучшими нашими девушками? Надоело мне все это, дальше некуда!»
– Вы слышали о револьвере? – тихо спросила Вирджиния, когда они остались одни.
– Баттл мне рассказал. Поразительно. Айзекстайн был вчера в ужасном состоянии, но я подумал, ему нездоровится. Он почти единственный человек, которого я считал вне подозрений. Вы видите какую-нибудь причину, по которой он хотел убрать принца Михаила?
– Что-то здесь не сходится, – нерешительно согласилась Вирджиния.
– Ничего не сходится, – недовольно поправил ее Энтони. – Я вообразил себя детективом-любителем, но до сих пор мне удалось только собрать некоторые сведения о гувернантке-француженке ценой кучи неприятностей и небольших затрат.
– Вы для этого ездили во Францию? – осведомилась Вирджиния.
– Да, я поехал в Динар и встретился с графиней де Бретей, несказанно гордясь своим умом и готовясь узнать, что графиня никогда не слышала ни о какой мадемуазель Брюн. Вместо этого она охотно сообщила, что эта дама действительно жила в ее доме семь лет. Значит, если графиня тоже не мошенница, все мои домыслы лишены смысла.
– Мадам де Бретей вне всяких подозрений, – возразила Вирджиния. – Я ее прекрасно знаю и полагаю, встречалась у нее и с мадемуазель. Я, безусловно, не очень помню, как она выглядит – лишь смутно, как запоминаешь гувернанток, компаньонок и попутчиков в поезде. Ужасно, но я никогда не рассматриваю их как следует. А вы?
– Только если они обладают исключительной красотой, – признался Энтони.
– Что ж, в таком случае… – Она осеклась. – В чем дело?
Энтони пристально смотрел на человека, вышедшего из-за деревьев и настороженно остановившегося. Это был герцословак Борис.
– Простите, – извинился Энтони. – Я должен поговорить со своим псом.
Он подошел к Борису.
– В чем дело? Что вам нужно?
– Хозяин, – сказал Борис, поклонившись.
– Да, все это очень хорошо, но не надо ходить за мной по пятам. Это выглядит странно.
Не произнеся ни слова, Борис вынул грязный клочок бумаги, очевидно обрывок письма, и протянул его Энтони.
– Что это такое? – спросил Энтони.
На бумаге был написан адрес, больше ничего.
– Он уронил это, – сказал Борис. – Я несу это хозяину.
– Кто уронил?
– Иностранный джентльмен.
– Но зачем это мне?
Борис с упреком посмотрел на него.
– Ладно, ладно, можете быть свободны, – разрешил Энтони. – Я занят.
Борис поклонился, по-военному развернулся и зашагал прочь. Энтони подошел к Вирджинии, засунув в карман клочок бумаги.
– Что ему надо? – полюбопытствовала она. – И почему вы называете его псом?
– Потому что он ведет себя как верный пес, – ответил Энтони. – В прошлой жизни он, наверное, был охотничьей собакой. Он только что принес мне обрывок письма, которое, как он сказал, уронил иностранный джентльмен. Скорее всего, имея в виду Лемуана.
– Наверное, – неохотно согласилась Вирджиния.
– Он повсюду ходит за мной по пятам, – продолжал Энтони. – Как телохранитель. И почти ничего не говорит. Просто преданно смотрит на меня большими круглыми глазами.
– А может быть, он имел в виду Айзекстайна? – предположила Вирджиния. – Айзекстайн почему-то очень похож на иностранца.
– Айзекстайн? – Энтони поморщился. – А он-то здесь при чем, черт возьми?
– Вы жалеете, что ввязались во все это? – спросила вдруг Вирджиния.