Красота спасет мымр

– Садятся в машину! – Ирка толкнула меня локтем. – Двигать следом за ними?

Не отвлекаясь от раздумий, я молча кивнула и продолжала молчать еще минут десять. Примерно такое же время понадобилось машине такси, чтобы доставить Ромео и Джульетту к подножию шестнадцатиэтажной башни в середине жилого квартала.

– Похоже, ты угадала правильно, кавалер привез барышню домой, – сказала Ирка, проводив взглядом исчезающую в подъезде пару. – Непонятно только – к кому домой?

– К ней, к ней домой, – уверенно кивнула я, спешно расстегивая свою сумку и деловито в ней копошась. Мне срочно нужна была оранжевая помада, которую я время от времени использую для наведения глянца на свой бумажник из рыжей телячьей кожи. – Говорю тебе, Ромашка через пару минут выбежит из подъезда и поедет в студию. Видишь, он ведь даже такси не отпустил, машина так и стоит возле дома!

Наблюдая за моей возней, подруга понятливо спросила:

– Ромашка из подъезда выбежит, а ты, наоборот, туда забежишь, так?

Я энергично кивнула, но ничего не ответила, потому что в этот момент старательно рисовала себе жирной апельсиновой помадой старомодные губы «сердечком».

– Такие губы сейчас не носят, – заметила Ирка.

– Вот именно, – немного невпопад ответила я, открывая автомобильный бардачок.

Помнилось мне, что там среди прочего мелкого хлама с незапамятных времен, а именно – с лета, валялась коробочка с пудрой темного тона. В августе Ирка ездила к морю и здорово загорела, поэтому припудривала нос темной пудрой, которая перестала быть актуальной уже к концу сентября. А теперь вот опять пригодилась!

Я открыла пудреницу, повозила в ней пуховкой и щедро измазюкала свою физиономию бронзовой пылью.

– Ну и морда у тебя, Шарапов! – воскликнула Ирка.

– Дай мне свою кофту, живо! – скомандовала я.

Уловив в моем голосе волнение, свойственное актеру, готовящемуся к выходу на сцену, подруга смекнула, что пришло время для небольшого шоу, и безропотно стянула с себя вязаный жакет на молнии.

Ирку это коричневое шерстяное одеяние обтягивало, а на мне болталось, что должно было смотреться довольно печально. Думаю, я сделалась похожей на сильно исхудавшего шарпея! Тем не менее подруга сочла нужным любезно сказать:

– Тебе к лицу!

Это был весьма сомнительный комплимент, но я поняла, что Ирка имела в виду мое новое «сценическое» лицо – желтушно-коричневое, с криво нарисованными губами в форме геморроидальной куриной попки, и потому не обиделась. Сказала только:

– А теперь чехол снимай!

– Чехол с чего? – не поняла подруга.

– С него! – сказала я, тыча пальцем через плечо в спинку своего сиденья.

Должна сказать, что в машине моей подруги очень интересные чехлы. Те, что напялены на передние сиденья, здорово смахивают на крупноразмерные комплекты нижнего белья! Та часть, которая укрывает спинку, – один в один трикотажная майка с широкими лямками, только цвет у мануфактурки нехарактерный для белья – оранжево-красный.

Не дождавшись помощи от некстати опешившей подруги, я сама стянула верхнюю половинку чехла со спинки сиденья и напялила ее на себя поверх Иркиной кофты.

– Теперь ты похожа на тех теток в оранжевых жилетах, которые смазывают и чистят трамвайные рельсы! – заметила подруга.

– Отлично! – я полезла из машины и уже снаружи спросила: – У тебя в багажнике какие-нибудь инструменты есть?

– Какие инструменты?

– Музыкальные! – рявкнула я. – Ирка, не тупи! Открой багажник, я сама посмотрю, что там есть!

Через минуту в руках у меня была потрепанная брезентовая сумка, бренчащая железом. Заглянув в нее, я опознала среди прочего металлолома неизвестного мне назначения одни только гаечные ключи, да еще высмотрела в уголке торбы рулетку.

– То, что надо! – обрадовалась я. – Мне бы еще какую-нибудь замусоленную мягкую тетрадочку и обкусанный карандаш!

Ирка молча достала из своей собственной сумки большую записную книжку и широким жестом с треском вырвала ее из кожаной обложки с металлическими уголками.

– Мягкая тетрадочка, – сказала подруга, показывая мне бумажную серединку блокнота.

Потом она скрутила получившуюся тетрадку в тугую трубочку и небрежно поелозила ею по запыленной крыше машины. Блокнот сразу приобрел весьма несвежий и потрепанный вид.

– Замусоленная мягкая тетрадочка! – Ирка вручила мне безжалостно изувеченное писчебумажное изделие, после чего вынула из сумки шариковую ручку и тоже протянула ее мне со словами: