Заступник и палач

– Ешьте горяченькое, ешьте, господин хороший, вам сейчас согреться надо! – застенчиво пролепетала девица, бросая украдкой кокетливые взгляды на обнаженный торс гостя.

– Спасибо, милая, но горячущего с детства не люблю, пускай немного остынет, – ответил Вебалс, отодвинувший в сторону миску и начавший трапезу необычно, с хлеба и молока. – А скажи-ка, милая, соседи ваши где? Что-то уж больно в деревушке тихо.

– Жри, грейся и вопросов не задавай! – огрызнулся отец, блюдущий невинность своей чумазой дочурки и пресекающий на корню все ее контакты с посторонними мужчинами. – На промысел в лес все еще вчерась ушли, – затем все-таки снизошел до объяснения старик.

– На промысел? – удивленно вскинул брови Вебалс. – Не страшно? Говорят, в лесу страшилища водятся, зверье жуткое всякое!

– Самый страшный зверь – голод, – проворчал старик, не отрываясь от работы. – Он тебя изнутри жрет, медленно, каждую косточку смакует. А твари, что твари? Повезет, ни одной не повстречаешь, а если уж… значит, судьба такая, зато подохнешь сразу, долго не мучаясь! – закончив работу, старик обернулся и сурово посмотрел на разговорчивого гостя из-под густых, сросшихся в одну толстую полосу бровей. – Чего похлебку не жрешь, брезгуешь?!

– Язык второпях обжег, – пытался отговориться Вебалс. – А другие деревушки в округе есть, как туда добраться?

Колдуну не удалось сбить с толку догадливого крестьянина. Суровый мужик в овчине понял, что гость, хоть и прикидывался дурачком, был на самом деле не так прост и раскусил его хитрую уловку с сонным мхом. Раздался свист, Вебалс быстро упал на бок, уходя от двойного броска. Крестьянин ловко метнул в него вилы, а достойная отца дочурка бросила в спину разделочный нож. Колдун сгруппировался, вскочил на ноги и, выхватив из ножен меч, накинулся на уже успевшего вооружиться топором мужика. Несмотря на то что клинок был узок и короток и поэтому считался недостаточно хорошо разбиравшимися в тонкостях ратного дела обывателями «несурьезным оружием», Вебалс знал его истинную цену и ни за что бы не променял его на более уважаемый непросвещенной общественностью инструмент убийства.

Занесенный для удара топор летел навстречу голове колдуна, но, едва коснувшись, острый меч срубил топорище, а левый кулак Вебалса впился в правый висок дилетанта-отравителя. Мужик ойкнул, обмяк и упал, выпустив из руки острый обрубок. Прежде чем добить его, колдун увернулся от второго ножа, брошенного замарашкой, и только затем погрузил острие в неровно вздымавшуюся грудь поверженного врага. Девица пронзительно завизжала и кинулась к дому, то ли со страху, то ли в надежде пополнить арсенал летающих лезвий. Вебалс догнал ее в три прыжка и сбил с ног точным тычком рукояти меча между лопаток. Затем, терпя боль от порезов острых ногтей и уворачиваясь от хаотичных ударов колотящих его конечностей, колдун разорвал на Филе платье и крепко связал ее неровными лоскутами пропитанной соками трав материи.

– Зачем?! – задал вопрос Вебалс, предварительно уняв истерику связанной пленницы сильным ударом ладони по щеке. – Говори, дрянь, зачем вы меня убить хотели?! Денег при мне нет, ценных вещей тоже.

Девушка жалобно поскуливала, плакала и смотрела на мужчину расширенными от страха глазами, чертовски красивыми даже в этот момент.

Будь охочая до крови семейка оборотнями или вутерами, колдун не справился бы с ней так легко. Еще в ходе боя Вебалс с удивлением понял, что противники были обычными людьми.

– У меня же ничего нет, дура! Зачем, зачем вы напали?! – тряс за волосы упорно молчавшую Филу колдун. – Ну, что, что с меня, голодранца, взять?!

– Мясо, – вдруг слетело с трясущихся губ.

Короткое слово, состоящее всего из четырех букв, полоснуло по сердцу Вебалса не хуже лезвия ножа. Колдун вдруг понял мотив и ужаснулся своей догадке. Деревушка на болотах испокон веков снабжала городских аптекарей и знахарей округи целебными травами. Этим крестьяне и жили, вознося хвалы божеству плодородия за то, что среди тины водился целебный мох, единственный источник их существования. Появление нежити в лесах сделало невозможным охоту. Однажды ушедшие из деревни в чащу крестьяне так и не вернулись, став добычей кровожадных хищников, остальных добил голод. Рыцари Ордена саранчой прошлись по королевству, изведя добрую половину целителей, обвиненных в колдовстве, сговоре с темными силами, а также в осквернении святых запретов и таинств божественного промысла, врачевания, которым с недавних пор могли заниматься лишь монахи-здравники из храмов. Выжившие лекари затаились и уже не покупали выжимки да мох. Отец Филы занимался заготовкой впрок, в надежде, что когда-нибудь жизнь снова изменится, и к ним вернутся прежние, добрые времена.