Автобиография

Отель, где нас поселили, тоже оказался забавным. Этот, как нетрудно догадаться, реликт прежней роскоши был переполнен грандиозной старомодной белой мебелью со множеством резных роз и херувимов. Почему-то вся она стояла посреди комнаты, словно грузчики только что внесли гардероб, стол, комод — и все так и оставили. Даже кровати не придвинули к стене. Кстати, они были очень красивыми и удобными, но простыни из слишком грубой хлопчатобумажной ткани, явно для них не предназначенные, не покрывали матрасы целиком.

На следующее по приезде утро Макс попросил принести горячей воды для бритья, но не тут-то было. «Горячая вода» — два слова, которые он только и знал по-русски, не считая, разумеется, слов «пожалуйста» и «спасибо». Женщина, к которой он обратился со своей просьбой, энергично покачала головой и принесла большой кувшин холодной. Макс несколько раз повторил слово «горячая», прикладывая к щеке бритву в надежде, что женщина поймет, зачем ему горячая вода. Но та продолжала качать головой, и вид у нее был возмущенный и осуждающий.

— Требуя горячей воды для бритья, ты, видно, кажешься ей изнеженным аристократом. Советую тебе быть осторожнее, — сказала я.

Баку очень напоминал Шотландию в воскресный день: никаких уличных развлечений, большинство магазинов закрыто, в двух-трех открытых — длинные очереди. Люди терпеливо стояли за какими-то непривлекательными товарами.

Интуристовский приятель повез нас на вокзал. Очереди за билетами не было видно конца. «Сейчас попробую пробиться в кассу брони», — сказал он и исчез, а мы медленно пошли вдоль очереди к ее концу.

Вдруг кто-то тронул меня за руку. Эта была женщина из начала очереди, она приветливо улыбалась. Люди там вообще охотно улыбались, если был повод. Они казались очень добрыми. Жестами кое-как женщина объяснила, чтобы мы прошли вперед. Мы не хотели, показывали в конец очереди, но все начали настаивать: нас трогали за руки, похлопывали по плечам и, кивая головами, подталкивали вперед. В конце концов какой-то мужчина подхватил нас под руки и силой потащил к кассе; женщина, тронувшая меня за руку первой, тоже вышла из очереди, кланяясь и улыбаясь. Так были куплены билеты.

Вернулся человек из «Интуриста».

— А! Вы уже справились? — удивился он.

— Эти люди любезно уступили нам свою очередь, — смущенно сказал Макс. — Может быть, вы объясните им, что нам очень неловко.

— Что вы! Они всегда так делают, — ответил интуристовец. — Как будто им нравится снова становиться в хвост — такое, знаете ли, увлекательное занятие — постоять в очереди, они, наверное, хотят продлить удовольствие. А вообще говоря, они просто всегда очень вежливы с иностранцами.

Последнее было чистой правдой. Пока мы шли к поезду, они махали нам руками и приветливо кивали. На перроне толпились люди; как выяснилось, однако, почти никто, кроме нас, в поезд не садился. Они пришли просто развлечься, приятно провести время. Наконец мы очутились в своем вагоне. Интуристовец попрощался и заверил, что через три дня в Батуме нас встретят и все будет хорошо.

— У вас, как я вижу, нет с собой чайника, — сказал он. — Ну ничего, вам его кто-нибудь обязательно одолжит.

Я поняла, что он имел в виду, на первой же остановке, часа два спустя: старушка из нашего купе энергично похлопала меня по плечу, указала на свой чайник и с помощью юноши, сидевшего в углу, который говорил по-немецки, объяснила, что нужно положить в чайник заварку и пойти к паровозу, где машинист нальет в него горячей воды. Чайником мы, как известно, не запаслись, но чашки у нас были, и старушка вызвалась все остальное сделать сама. Вскоре она вернулась с двумя дымящимися чашками чая. Мы достали свой провиант, предложили новым друзьям угощаться, и путешествие пошло своим чередом.

Продукты сохранялись сравнительно неплохо — мы успели съесть уток до того, как они испортились, и теперь ели хлеб, становившийся все черствее и черствее. Мы надеялись купить свежего хлеба в дороге, но это оказалось невозможным. В последний день мы умирали с голоду, так как у нас осталось лишь утиное крылышко и две баночки ананасного джема. Есть джем без хлеба очень противно, но голод он утолял.

В Батум мы прибыли в полночь под проливным дождем. Места в отеле нам, разумеется, не зарезервировали. Мы вышли с вокзала в ночь, нагруженные вещами. Никакого интуристовского представителя видно не было. У входа стояли дрожки — древняя разбитая упряжка, напоминающая старомодную английскую викторию. Услужливый, как обычно, возница помог нам забраться в экипаж и завалил вещами до самой головы. Мы попросили отвезти нас в гостиницу. Он бодро кивнул, щелкнул кнутом, и лошадь двинулась вперед неуверенной рысью.