Курсы кройки и житья

– Пап, а ты хорошо выглядишь, – улыбнулся Елисеев. – Прямо такой… поправился, что ли? Или мне кажется…

– Поправился, а как же! – весело развел руками отец. – Я ж теперь… тебя каждый вечер ждал, как накуплю, старый дурень, печеньев всяких, да булочек, да конфеток, а ты не придешь, и куда их? Жалко, если испортятся, вот и лопаю за двоих. Так что… поправился, совершенно точно! Да вы проходите!

И у Ольги как-то совсем непроизвольно вылетело:

– А мы пришли… вас к себе в гости пригласить.

На нее вытаращился не только Макар Петрович, но и Елисеев.

– Ну… почему бы и нет, – Ольга уже сама пожалела о сказанном, – приходите!

– Я… я обязательно приду, – как-то сильно разволновался мужчина. – Я буду непременно! Во сколько быть? Федор! Ты посмотришь мой гардероб и посоветуешь, что надеть… или нет, лучше пусть Оля, она женщина, ей видней. А к вам – это, я полагаю… к вам с Федором? Вы… его жена? Простите, невеста?

И опять эта чертова усмешка! Ну откуда она вылезла, когда Федор взглянул на Ольгу?! Опять, что ли, забрало? Наверное, он сильно боялся, что она скажет: «Вы что, уважаемый, очумели совсем?! Это ж я вас для своей тетки припасла! При чем тут какая-то невеста?!» Он смотрел на нее и едко улыбался, а она… она сначала взглянула на него в поисках поддержки, а потом просто пожала плечом:

– Ну да, только он об этом еще не догадывается.

И он растаял. И усмешка делась куда-то сама собой. Он просто уставился в окно, чтобы она не заметила, как по-дурацки у него раскрылся рот и заискрились глаза.

– Вот, пап, такая у меня невеста, – повернулся он к отцу. – Но только… это секрет для всех, ты понял? Я на тебя надеюсь.

– Я – чистый сейф для секретов, – очень серьезно дернул бровью мужчина и, не удержавшись, фыркнул. – А чай пить пойдем?

– Пап, ты нам лучше свое богатство покажи, – попросил Федор.

И отец показал. Да! Это было именно то, чем Ольга была покорена с первой же минуты.

– Так это же… это же рай! – всплеснула она руками. – Это же… ой! А они не вылетят? Вон какая птичка хорошенькая! А этот… какой красавец! И вон еще такой же!

– Пап, ты ей беленькую птичку покажи, – лез к отцу Елисеев.

– Сейчас… Это попугаи-неразлучники, – пояснял Макар Петрович, забыв обо всем. – А вот это канарейка.

– Какая желтенькая…

– Пап, ты ей беленькую, беленькую покажи, – не успокаивался Федор. – Оль, смотри какая маленькая, беленькая…

Отец поймал птичку и подал ее сыну. А тот протянул Ольге. Она взяла птичку, а он… он держал ее руки в своих… как в банальном старом кино. Да уж – ситуация совсем не новая, но… да какая разница – новая, старая. Если так колотится сердце, если сил нет поднять на него глаза – а ведь он так близко! Если… если вся кровь хлынула к щекам, и они, кажется, готовы вот-вот лопнуть от стыда… стыда за что? А, может быть, просто от счастья?

– А вот это ара, попугай, я ему девочку ищу, серьезный питомец, а это… – продолжал рассказывать Макар Петрович, но, заметив, что молодым уже и не до птиц, опомнился. – И все же я настаиваю, пойдемте пить чай! А то… меня ж и вовсе разнесет, если я еще и это печенье съем.

Всю дорогу до дома они целовались. Возле каждого дерева, возле каждого угла дома…

– У меня завтра отвалятся губы, – задыхаясь, говорила она, глядя на него большими, счастливыми глазами.

– Пришьем новые… – тоже задыхался он. – Силиконовые, сейчас модно.

– Зато… зато у меня будет большая грудная клетка, – снова говорила она какую-то чепуху. – Я уже научилась долго не дышать…

– Грудная клетка? Лучше бы грудь большая… – прятал он лицо в ее волосах. – Это сейчас тоже модно…

– Мы потеряли мою шапку, – смеялась она. – У меня будет менингит.

– У тебя ничего не будет, я не дам! Я держу твою шапку в своей руке…

Возле дома они остановились.

– Федор, погоди… ты за отцом-то завтра зайди, пусть приходит. Он сегодня так обрадовался.

– Зайду. И костюм ему выберу, – шутливо ворчал он, прижимая к себе девушку. – А то как сиганула домой и совсем про мужчину забыла!

– Ага, – счастливо хохотнула Ольга и крепче прижалась к его плечу. – Я про всех мужчин вот сразу как-то и забыла… А твой отчим не будет сердиться?

– Не будет, он мне сам говорил, чтобы я к отцу почеловечнее отнесся. Ну я и отнесся. Я о другом беспокоюсь. Дарья-то ваша Андреевна… она мне говорила, что раньше знала моего отца. И даже у них, как мне показалось, роман когда-то приключился… Я вот думаю, а не произойдет там какого-нибудь непонимания?