Яблоко раздора

— Я все время проводил в больнице, — продолжал он, — разрывался между обязанностями педиатра и Эми. Шерри ничто не заботило. Я даже не знаю, где она была. Но за день до того, как дочь должны были выписать, Шерри пришла и забрала ее, а потом я два с половиной месяца понятия не имел, где они. И только в конце июля Эми нашли на кровати в комнате моих родителей. Рядом с ней лежали упаковка памперсов, детское питание, пара ползунков. И записка от Шерри, в которой говорилось, что она не может больше справляться с ней и оставляет девочку мне. Это все. Ни я, ни малышка больше ее не видели.

— Но через девять месяцев вы начали искать Шерри, — уточнила Мэг, пытаясь выяснить, лжет ли он и почему.

— Да, — кивнул он, глубоко вздохнув. — Видите ли…

Но она не дала ему закончить и напала первой:

— Вы тоже не смогли «справляться» с ребенком и решили, что теперь наступила очередь Шерри? Вы считаете нормальным, что ее передают из рук в руки?

Прекрасно, Мэг, этого достаточно, сказала она себе, видя, что Адам готов взорваться. Совершенно необязательно демонстрировать такую враждебность, но в данной ситуации это единственный выход. Нельзя позволить себе смягчиться, поверить ему, понять, сколько ему пришлось пережить за последние полтора года. А она с каждой минутой ощущала все более сильное желание поверить ему.

— Да, я не пытался связаться с Шерри девять месяцев, — спокойно ответил он, — так как по собственному опыту знал, что любое влияние Шерри скажется на девочке негативно.

— Не может быть! Это же ее мать!

— Да, мать, которая исчезала и появлялась без предупреждения, чьи планы кардинально менялись каждые двадцать четыре часа! Даже если Шерри уехала добиваться успеха, которого она заслуживала, и собиралась снова работать моделью, я сомневаюсь, что основные черты ее характера могли измениться, — подчеркнул Адам последние слова. — Детям нужна стабильность. Я так считаю. Может, вы не согласны? Очевидно, нет, поскольку собираетесь…

Он остановился. Мэг не знала, почему он вдруг решил, что лучше не заканчивать эту фразу. Собирается ли она отобрать малышку у единственного человека, к которому та привыкла? У отца, который ее обожает? Но где доказательства его слов? Откуда она знает, говорит ли он правду? Мэгги Джонс, не доверяй этому мужчине!

— В любом случае, — продолжил Адам, — это все не имеет значения. — Он рассмеялся, но смех получился натянутым, неестественным. Было очевидно, что он не находит ничего смешного в этой ситуации. В смехе звучали горькие нотки, смех причинял ему боль.

— Не имеет значения? — спросила удивленная Мэг.

— Не имеет значения вся эта суета по поводу того, кто будет заботиться об Эми.

Не имеет значения? Она права. Он что-то скрывает. Она все время чувствовала это.

Внезапно ей стало страшно оттого, что она чуть не поверила ему, чуть не попалась на его удочку. Теперь можно признаться себе, что в этом виновато ее влечение к нему.

— Не имеет значения? — повторила она громче, вставая из-за стола. Он слишком долго царил в ее собственном кабинете. — Тогда, черт возьми, что мы здесь делаем, если опека над Эми не имеет никакого значения? Я могу заверить вас, мистер Кэллахан, что для моего отца и мачехи право заботиться об Эми Фонтэйн имеет жизненно важное значение и будет оставаться таким, пока суд не решит дело в их пользу.

— Вы ошибаетесь, — ответил Адам, и его сильный глубокий голос вдруг превратился в едва слышный шепот. — Вы просто ничего не поняли.

— Не поняла что? — фыркнула она.

— Послушайте, есть кое-что, чего я не сказал вам.

— Правда? Ну, тогда скажите сейчас. Если эти факты имеют отношение к нашему делу.

— Разумеется. Но может, обойдемся без юридических терминов? — Его голос казался усталым, и в нем по-прежнему звучали грустные нотки. — Уже шесть часов, и я не хотел бы обсуждать это в вашем кабинете. Это личное дело.

— Личное? — изумилась Мэг.

Ее мозг усиленно заработал. В какую игру он играет?

Адам тоже поднялся.

— Да, — подтвердил он, посмотрев ей прямо в глаза. — Вопрос слишком личный, чтобы обсуждать это здесь. Не могли бы мы пойти куда-нибудь? Я хочу пригласить вас на ужин.

Что я здесь делаю? О господи, как я могла согласиться!

Адам догадывался, что Мэг нервничает и, скорее всего, жалеет, что приняла приглашение. Но потом решил, что уютный итальянский ресторанчик, который она выбрала сама, поднимет ей настроение.