Сердце Дамиса

Поняв, что нападать на неё нет смысла я сел рядом и спросил:

— И что дальше? Что мне с ней делать?

— Любить, — весело ответила она. — Поверь, она именно та единственная, кто сможет дать тебе счастье.

— Она человек!

— Какой кошмар! Она — человек! Значит, любить её нельзя! У неё ведь две головы, восемь рук, семь ног, а вместо мозга водичка плещется! Я тоже когда-то была человеком, и знаешь, Гера как-то смирился с этим, — с иронией ответила она. — Никогда бы не подумала, что ты такой ханжа!

— Я не ханжа, а будущий Лорд и должен просчитывать всё наперёд. А здесь и просчитывать нечего. И в том числе, потому что ты тоже бывший человек, — стараясь говорить спокойно, ответил я. — Не мне тебе рассказывать, как все относятся к тому, что ты бывший человек, а теперь представь, что будет, если и я решу связать свою жизнь тоже с человеком! Как к этому отнесутся родители не совсем понятно, но Аскольд точно будет рвать и метать. А уж про остальных Лордов я вообще молчу!

— Да, Аскольд будет рвать и метать, и что? Ты живёшь за тысячи километров от него и тебя это не особо должно волновать. И потом, ну побушует он лет сорок — пятьдесят, а потом смириться. Ведь главное, что ты будешь счастлив не сорок или пятьдесят лет, и не тысячу, а всю жизнь. А это намного дольше. Ну а Лордам можно всегда заткнуть рот. Геру они же не смеют осуждать и тебя не будут. Аскольд просто не позволит этого делать. Ты же знаешь — дома он может сколько угодно проявлять недовольство, но если кто-то посторонний начинает ему высказывать претензии, то он в выражениях не стесняется. Он в любом случаи будет защищать свою семью. Со стороны Алариха и Гликерии думаю, сопротивление будет минимальным, если ты найдёшь правильные слова, чтобы объяснить им, что для тебя значит эта девушка. Они сами немало пострадали из-за осуждения их отношений и, желая тебе счастья, встанут на твою сторону. Плюс мы с Герой. Знаешь, у тебя группа поддержки будет огромная и поверь, всё будет не так страшно, как ты себе представляешь.

Я задумался над её словами, и понял что кое в чём она права. Мать с отцом вряд ли будут сильно сопротивляться, потому что оба любят меня и попытаются в первую очередь понять. Аскольд действительно кого угодно сотрёт в порошок, если ему начнут что-то говорить, а я буду слишком далеко, чтобы он высказывал мне свои претензии. А Лорды? Вот это как раз и самая большая проблема, а Майя, похоже, этого не понимает.

— Майя, а ты хоть понимаешь, что в будущем мы можем столкнуться с другой проблемой. Если в нашей семье у двух Лордов жёны будут бывшие люди, за наших детей никто не согласится выдавать замуж своих детей! Подумай о Рее и Лари, а моя ещё не рождённая сестрёнка, а дети, которые ещё родятся и у вас, и у меня? — спросил я, и тут мне в голову пришла неприятная мысль. — Или они тоже потом… с людьми?

— Рей и Лари точно найдут своё счастье среди вампиров, и проблем не возникнет, а вот про остальное я пока не знаю, — спокойно ответила она. — Ты же знаешь, что я не вижу всего, а только избранные моменты, и уж тем более не могу знать будущее тех, кто ещё не родился на свет, — в голосе сквозило сожаление, и она виновато посмотрела на меня и на Геру. — Дамис, как бы всё не сложилось, я точно знаю одно — без этой девушки ты никогда не будешь счастлив, и даже спустя тысячу лет будешь её вспоминать. Однажды ты пожалеешь, что испугался осуждения, но будет поздно.

— Подожди, я что-то не понимаю. Ты не видишь её рядом со мной? — спросил я, не совсем понимая, что Майя имеет в виду.

Она замялась и, посмотрев в окно сказала:

— Я видела, как ты сбил её, а потом отвёз сюда, а когда у неё зажила нога, ты дал ей денег и вы навсегда расстались. А затем видела тебя уже в возрасте, разглядывающим с тоской её снимок. Ты жалел о том, что когда-то расстался с ней… Это трудно объяснить, но я почувствовала твою боль и сожаление, и не хочу, чтобы ты переживал это потом.

Мы ещё долго разговаривали на эту тему, но именно эти слова Майи посеяли во мне зерно сомнения. С одной стороны я понимал, что мои отношения с этой девушкой вызовут всеобщее осуждение, но с другой стороны — представив себя пожилым и несчастным, мне стало не по себе. Но больше всего меня волновало то, что Майя не видела то, как я свяжу себя с этой девушкой. Она видела последствия её отъезда, но не видела меня рядом с ней, и получалось, что у нас впереди неизвестность, если я не отпущу Ванду.

Споры ни к чему не привели, и Майя вообще сказала, что больше ничего говорить мне не будет и что я сам должен сделать свой выбор. Гера же вообще не вмешивался в эту ситуацию, высказавшись всего пару раз о том, что он уже говорил всё это Майе, и о том, что мне самому решать, как жить дальше и как поступить.