Сердце Дамиса

— Спасибо, — ответил я. — Только, пожалуйста, не шевелись. Ты не представляешь, что я чувствую, когда в тебе и как мне это нравиться.

— Представляю, — с мягкой улыбкой ответила она.

— Нет, поверь мне, не представляешь, — уверенно ответил я и, положив ей вторую руку на плечи, прижал к себе, поцеловав в макушку. — Скоро ты поймёшь, что я имею в виду. Но сначала я хочу поговорить с тобой о другом.

— О чём? — тихо спросила она и напряглась.

— Ванда, ты уже знаешь, что я живу в другой стране…

— Знаю, — со вздохом ответила она.

— И соответственно не могу постоянно находиться в России, поэтому хочу увезти тебя с собой…

— Ты хочешь, чтобы я поехала с тобой в Америку? — она ослепительно улыбнулась, посмотрев на меня, но потом внезапно нахмурилась и опустила взгляд.

— Да, хочу увезти и хочу, чтобы стала моей женой, — спокойно ответил я, хотя мне не понравилось, что она опустила голову.

— Женой?… Дамис мы ведь знакомы всего ничего, и рано ещё об этом говорить…

— Ты меня не настолько любишь, чтобы выходить замуж? — почувствовав, как внутри всё неприятно сжалось, я внимательно посмотрел на неё. — Если хочешь, мы можем подождать года два-три, но поверь ничего не измениться.

— Дело не в этом, — прошептала она и предприняла попытку соскользнуть на кровать, но я только сильнее прижал её к себе. — Дамис, отпусти, — с непонятным отчаянием попросила она, и я разжал руки, чувствуя тревогу.

— А в чём дело? — спросил я, когда она отвернулась ко мне спиной и как-то вся сжалась.

— Ты не всё про меня знаешь… А ведь и твоя семья богата, наверное…

— Да, богата и что?

— Ведь они в любом случаи захотят узнать, что за оборванку привёл их сын в дом…

— Ванда, я не переношу, когда ты называешь себя оборванкой. Прекрати немедленно, — твёрдо произнёс я и, придвинувшись, обнял её.

— Да, я не оборванка, я намного хуже, — тут же согласилась она. — Я ещё и дочь алкоголички. Представляю, как твои родители обрадуются этому, а когда они ещё узнают и о том, что мой папа умер в сумасшедшем доме, они будут окончательно очарованы мной и моментально раскроют свои объятия, с радостью приняв в вашу семью, — с иронией закончила она.

— Ванда, мои родители буду смотреть какая ты, а не на то, кем были твои родители, поверь, — с улыбкой ответил я. — И главным для них будет то, что я тебя люблю.

— Не скажи, — упрямо ответила она. — Тебя заклюют, говоря о наследственности и пугая тем, что я рожу тебе каких-нибудь моральных уродов, которые или пить начнут, или видеть в каждом человека вампира…

— Кого видеть? — не поверив своим ушам, спросил я и, повернув Ванду к себе, посмотрел ей в глаза.

— Вампира, — она уныло посмотрела на меня.

Сердце заныло, и меня охватили тревожные предчувствия.

— Вампира? А поподробнее можно? — как можно спокойнее попросил я, но внутри уже всё сжалось. — Ведь про отца ты вообще ничего не рассказывала.

— Рассказывать особо нечего, — она тяжело вздохнула и отвела взгляд в сторону. — Когда он пропал почти на два месяца, мне было четыре года, поэтому я плохо помню то время. А когда появился, то начал нести всякую чушь, что его выкрали вампиры и он всё это время был у них. Он постоянно куда-то писал, обращался в милицию и, в конце концов, его признали сумасшедшим и определили в психиатрическую лечебницу. А там он протянул всего четыре года и умер, когда мне было восемь, а после его смерти мама и запила.

"Ей сейчас восемнадцать, а тогда было четыре, значит, отец пропал четырнадцать лет назад. Игры проходят раз в двенадцать лет, и последние были два года назад. Получается, он участвовал в предыдущих Играх?" — от этой мысли мне стало нехорошо. "Отец умер в психушке, а её мать запила после этого, и выходит — все беды и несчастья Ванды идут от нас!?" — я оцепенел, не зная, что делать.

"Если я скажу ей, что вампиры существуют и я один из них, получиться, что её отца зря засадили в психушку, где он потом умер. И её мать тогда бы не запила. Мы, своими Играми сломали три жизни тогда — её, её отца, и её матери! Да она меня просто возненавидит после этого! И что теперь делать? " — я растерянно смотрел на Ванду, не зная, что предпринять.

"И отпустить её уже не могу, и как сказать, кто я, не знаю. Даже если я просто буду с ней жить, через пять — десять лет она обязательно заметит, что я не старею, если я раньше не проколюсь на чём-то другом. Когда-то ей всё равно придётся рассказать, что я вампир" — прижав её к себе, я судорожно втянул воздух, потому что мне показалось, что я её уже теряю.