Сердце Дамиса

Дамис тоже вышел из машины и, поддерживая меня за локоть, потому что палочку я не стала брать, повёл меня к столику.

В первые секунды Люда посмотрела на Дамиса, а потом перевела взгляд на меня и, узнав, открыла рот от изумления. Пока мы шли к столику, она так и сидела — моргая глазами и глядя то на меня, то на Дамиса. А когда мы подошли к ней, поднялась и тихо спросила:

— Ванда?

— Ага! — я широко улыбнулась и обняла её. — А это Дамис, знакомься!

— Очень приятно, — пробормотала она, внимательно глядя то на него, то на меня.

— И мне приятно, — ответил он, а потом повернулся ко мне. — Не шали тут без меня, моя хорошая и если что, звони, — а потом так поцеловал, что у меня закружилась голова.

Попрощавшись с Людой, он развернулся и пошёл к машине, а я сев, с улыбкой посмотрела на свою подругу.

— Так, ещё раз! Ты — Ванда? — сев напротив, она ошеломлённо посмотрела меня. — Ванда! Хм, а может я попала в параллельную реальность?

— Никуда ты не попала и я Ванда! — со смехом сказала я, глядя на неё. — Понимаю, что всё выглядит нереально сказочно, но за то время, пока ты была в Геленджике, столько всего произошло!

— Это я уже успела понять! Немедленно рассказывай, или я сейчас умру от любопытства!

Во-первых, кто этот сладенький красавчик?

— Дамис, мой парень!

— Господи, я думала — таких в природе нет! Где ты его нашла?

— Долгая история, — с улыбкой ответила я.

— Я никуда не спешу! Рассказывай!

— Хорошо, сейчас, только сделаю заказ, а то умираю от голода, — произнесла я и, взяв меню, быстро сделала заказ официанту.

Люда знала всё о моей семье, поэтому свой рассказ я начала с самого начала и чем дальше его продолжала, тем более изумлённо она на меня смотрела, а когда я закончила, она с шумом выдохнула и с минуту хлопала ресницами, пытаясь уложить всё это у себя в голове.

— Знаешь, если бы мне кто-то чужой такое рассказал, я бы в жизни не поверила! — наконец произнесла она. — Тебя сбивают на шикарной машине, и уже через день везут на частном самолёте на юг… Яхта, дорогие шмотки, все твои желания исполняются… Если бы тебе выставили счёт за повреждение машины, я бы поверила, но так?! Да ещё и такой красавчик! — она мечтательно закатила глаза и я улыбнулась. — Слушай, а может у него какой-то недостаток есть? Какая-то страшная тайна?

— Недостатков не заметила, да и с тайнами как-то не очень, — говорить, что Дамис принадлежит к какому-то закрытому тайному обществу, я не стала, чтобы избежать вопросов, на которые и сама не имела ответов.

— Совсем ничего? А в постели он как? Может там что-то не в порядке?

Я тут же залилась краской и пробормотала:

— Поверь, там вообще всё идеально.

— Ого, вот это ты покраснела, дорогуша! — она звонко рассмеялась, а потом наклонилась ко мне и тихо сказала: — Хорош?

— Не то слово, — пробормотала я, и чтобы сменить тему сказала: — Хотя, одна проблема точно есть. Вернее их несколько и я не знаю, что с этим делать. Часть его родственников не очень рады моему появлению…

— Кто бы сомневался! — поморщившись, ответила она. — Плюнь на них и пошли куда подальше! Я даже не спрашиваю — любишь ты этого парня или нет, потому что и так видно, что любишь, а если и он тебя любит, то угомонит своих родственничков.

— Как-то неудобно сорить его с роднёй…

— Сто раз тебе говори: "Люби себя, чихай на всех, и в жизни ждёт тебя успех", а ты всё жмёшься и боишься кого-то обидеть!

В этом высказывании и была вся Люда. Она с самого детства была бесстрашной, уверенной в себе и точно знающей чего хочет, плюс, всегда имела свою точку зрения и не боялась её высказывать, даже если она шла вразрез с точкой зрения других. Она была бесспорным лидером и этакой железной леди, и только единицы знали, что в душе она добрый человек. Тех, кого она выбирала себе в друзья, она защищала до последнего, а тех, кто становился её врагами, она нещадно унижала. Когда она пришла к нам в третьем классе в школу, я была уже аутсайдером класса, этакой белой вороной, которую все травили, поэтому, когда она обратила на меня внимание, я подумала, что мне конец. Но неожиданно для меня самой, она вдруг стала на мою сторону, и заставила всех заткнуться, не чураясь при этом применять даже физическую силу. К пятому классу она успела переколотить многих мальчиков и девочек в нашей школе и её стали побаиваться. Но не это было главным в нашей дружбе — со мной она никогда не разговаривала свысока, и умела сохранить грань между пониманием и жалостью. Она не раз подкармливала меня в детстве, но всегда преподносила это не как акт благотворительности, а скорее, как необходимость ей помочь. Например, говоря, что мама тут ей наложила бутербродов, и обещала наказать, если она их не съест, и порой, пока я не пошла подрабатывать то, чем она меня угощала, было единственное, что я ела за сутки. И вот сейчас, она опять выражалась в свойственной ей манере.