Нагадай мне любовь

— Значит, вы хотите, чтобы я нагадала вам любовь, — проговорила Лаура задумчиво.

Питер кивнул. Ощущение нереальности не покидало его. Все эти слова сейчас говорил не он, а какой-то другой человек, а он был всего лишь сторонним наблюдателем. Разве Питер Стентон сумел бы так вести себя с этой женщиной? Нет, у него не хватило бы смелости даже глаза на нее поднять…

— Вы созданы для любви, — сказала Лаура. — Ваши глаза, губы, скулы, все говорит об этом… Вы способны любить женщину страстно, самозабвенно, теряя рассудок от одного ее голоса. Не многим дан этот дар. Вокруг холодные, себялюбивые мужчины, думающие лишь о том, как бы поработить женщину, подчинить ее своей воле. Слава Богу, вы не принадлежите к их числу!

Лаура говорила, и звуки ее голоса завораживали. Она медленно подняла руку и осторожно дотронулась до щеки Питера. Ее глаза светились теплотой, и чувство небывалой радости затопило Стентона. Не сознавая, где он и как его поступок может выглядеть со стороны, он положил руки на тонкую талию Лауры, с мучительным наслаждением ощущая ее гибкость и изящество.

Девушка не сопротивлялась. Она продолжала говорить, а Питер постепенно притягивал ее к себе. Наконец она оказалась так близко, что ему было достаточно лишь немного наклонить голову, чтобы дотронуться до ее губ.

Но не успел он ощутить вкус ее поцелуя, как раздались чьи-то шаги и громкий голос дурашливо воскликнул:

— Пардон, не хотел помешать!

Питер поднял голову, по-прежнему обнимая Лауру. В проеме балконной двери стоял Иларио Мендес. Было заметно, что он изрядно пьян. Питер ощутил, как хрупкое тело Лауры напряглось под его ладонями, и инстинктивно прижал ее еще ближе.

Иларио, видимо, не ожидал, что влюбленная парочка, потревоженная им, это Питер и Лаура. Его красивое лицо исказилось, он шагнул вперед и пробормотал какое-то испанское ругательство.

Девушка гордо вскинула голову. В отличие от Питера, она поняла, о чем речь.

— Немедленно отойди от моего друга, грязная шлюха, — повторил Иларио по-английски.

Питер дернулся, как от удара.

— Иларио! — воскликнул он с угрозой.

— Не надо, — прошептала Лаура и сжала его руку. — Он пьян. Я уйду…

Не дожидаясь ответа Питера, она выскользнула из его объятий. Он думал вначале задержать ее, но, приглядевшись к Иларио, решил не ухудшать положение. Он хорошо знал взрывной характер приятеля и не сомневался, что тот не остановится и перед скандалом.

6

— Зачем, зачем ты не послушался меня! — простонал Иларио, когда Лаура ушла.

Всю его ярость как рукой сняло. Он прошел на другой конец балкона и с размаху уселся в плетеное кресло, стоявшее там.

— Я же просил тебя держаться от этой девицы подальше! — почти выкрикнул он.

— Она просит меня о том же самом относительно тебя, — резко ответил Питер, подходя к нему ближе. — Хотел бы я знать, кто из вас прав.

— Ну конечно, эта цыганская шлюха, — пробормотал Иларио. — Разве нормальный мужчина может сомневаться в ее искренности, когда она смотрит на него своими проклятыми глазищами?

Питер закусил губу. Ему потребовалась вся его пуританская выдержка, чтобы не наброситься на Иларио. Еще не хватало драки в доме Диего Мендеса с его сыном. И со своим другом к тому же.

— Не думаю, что твоему отцу понравилось бы, что ты называешь его дочь и свою сестру цыганской шлюхой, — ледяным тоном проговорил Питер.

Иларио резко вскинул голову.

— О, так ты уже знаешь о нашем позоре…

Питеру внезапно стало жаль его. Красота Лауры помрачила его разум, но сейчас девушки рядом не было, и он мог мыслить здраво. Не поспешил ли он встать на ее сторону? Иларио тоже можно понять. Неизвестно откуда, у его отца появляется другой ребенок, притом незаконнорожденный. Иларио очень любит свою мать и должен остро чувствовать обиду, нанесенную ей. Тем более тяжело ожидать от импульсивного испанца разумного и взвешенного подхода к такому делу.

— Диего представил мне ее как свою дочь. А она рассказала подробности, — спокойно пояснил Питер. — Жаль, что ты не просветил меня тогда, в театре. Я был очень удивлен, увидев ее на балу.

— Да? — усмехнулся Иларио. — Тогда ты должен понять мои чувства, когда отец привел ее в наш дом.

— Но она его дочь, твой отец не мог поступить иначе, — горячо возразил Питер. — Все люди совершают ошибки, и раз твоя мать простила его и приняла Лауру, ты не имеешь права протестовать.