Нагадай мне любовь

Свое любимое жилище я отдаю в безраздельное пользование своей дорогой дочери Лауре Кавадос в память о днях счастья, вспомнил Питер слова завещания. Очень непредусмотрительно было со стороны Диего упоминать об этом. Потеря Алаведры, да еще напоминание о матери Лауры были способны вывести из себя и более уравновешенного человека, чем донья Лусия Мендес. Она не разделяла любовь мужа к поместью, это Питер знал со слов самого Диего, но красота и роскошь дома составляли предмет ее гордости. А теперь она была лишена этого…

Питер с жалостью посмотрел на Лауру. Нет, Диего очень плохо позаботился о дочери.

12

На следующее утро Питер встал с больной головой. Он полежал немного, вспоминая события вчерашнего дня. Да, завещание Диего разворошило осиное гнездо… Как все сложно и нелепо. Питер поморщился. Если бы Диего не убили, он бы уже попросил у него руки Лауры и начал готовиться к свадьбе. А что сейчас?

Согласится ли она теперь уехать со мной? — мелькнула в голове Питера неприятная мысль. Теперь, когда она стала хозяйкой Алаведры? К чему ей бросать все и мчаться в чужую холодную страну? Чтобы быть рядом с человеком, которого она едва знает?

Питер поежился. Нет, с таких мыслей нельзя начинать день. Лаура любит его, и неважно, что они почти незнакомы. Если потребуется, он согласится некоторое время пожить в Испании. На что только он не пойдет ради нее…

Питер встал и быстро оделся. Ему не терпелось повидаться с Лаурой, поговорить с ней о том, что ожидает их впереди. Он без труда нашел ее комнату. Но не успел он постучать, как дверь с силой распахнулась, и на пороге возник разъяренный Иларио. Его лицо покраснело, с губ так и сыпались ругательства. Увидев Питера, он вздрогнул.

— Доброе утро, — сдержанно приветствовал его Стентон.

При виде Иларио его охватило нехорошее предчувствие. Что он делал в комнатах Лауры в такую рань? Естественно, не желал ей по-братски доброго утра… Какие еще оскорбления пришлось перенести его хрупкой девочке?

Питер посторонился, пропуская Иларио. Тот презрительно сощурился и, обернувшись назад, обратился к кому-то в глубине комнаты:

— А вот и очередной защитничек пожаловал. Надо отдать тебе должное, я недооценил тебя. Только вот чем он тебе поможет…

С этими словами Иларио вышел из комнаты.

— Что он наговорил тебе? — спросил Питер с тревогой.

Он шагнул в комнату и притворил за собой дверь.

— Ничего такого, что стоило бы повторять в приличном обществе, — резко рассмеялась Лаура.

Она стояла посередине гостиной в тонком желтом халатике, который удивительно гармонировал с ее смуглой кожей и черными волосами. Однако Питер невольно отметил, что она не выглядит ни оскорбленной, ни подавленной. Ее глаза воинственно горели. Он в очередной раз подумал, что Лаура Кавадос меньше всего похожа на человека, который нуждается в чьей-то опеке.

— Это ужасно, Лаура, — проговорил Питер скорее по инерции, чем с искренним возмущением. Он опять подумал о том, что совсем ее не знает и не может предугадать, как она отреагирует на оскорбления брата. — Иларио не имеет права обижать тебя…

— Иларио считает, что имеет право на все. Но теперь ему некуда деваться. Алаведра принадлежит мне, и он ничего не сможет поделать с этим! — воскликнула она вызывающе.

Питер нахмурился. Лаура была совершенно права, но все-таки ему хотелось бы, чтобы она вела себя менее самоуверенно и вызывающе…

— Два долгих года об меня вытирали здесь ноги, — произнесла Лаура. — Отец не мог уследить за всеми. Он приглашал меня в Алаведру как свою дочь, но заставить Иларио и Лусию относиться ко мне с уважением он был не в силах. Зато теперь они получили по заслугам.

Лаура негромко засмеялась, и у Питера кровь застыла в жилах от ее смеха.

— Я вижу, сегодня ты гораздо меньше горюешь о смерти отца, — сказал он с кривой усмешкой. — Завещание помогло тебе справиться с горем?

— Гордая Лусия Мендес уедет из этого дома с позором, — продолжала Лаура, и Питер понял, что она попросту не услышала его. — И ее отвратительный сынок последует за ней. Алаведра — моя!

Она запрокинула голову и засмеялась в полный голос.

— Видит Бог, я заслужила это! — воскликнула она. — Жаль, моя бедная мать не дожила до этого дня. Как она радовалась бы, если бы знала, что ее дочь стала хозяйкой дома, о котором она даже не смела мечтать!