Нагадай мне любовь

— О чем ты говоришь? — Питер попытался рассмеяться. — Любой здравомыслящий человек поймет, что ты здесь ни при чем, и это просто выдумки Иларио.

— Ты сомневаешься…

Питер покраснел. Лаура обладала способностью читать его самые сокровенные мысли.

— Я был бы недостоин тебя, если бы стал сомневаться в тебе, — твердо сказал он.

Девушка пытливо смотрела ему в глаза.

— Я так счастлива, что ты со мной, — вдруг произнесла она и обвила Питера руками за шею.

Он уткнулся носом в ее пушистые волосы и с наслаждением вдохнул их аромат. В беде ли, в радости, но теперь он всегда будет рядом с Лаурой. Потому что невозможно представить себе жизнь без нее…

14

На следующий день в Алаведре не осталось ни одного постороннего человека. Питеру сообщила об этом служанка, когда он спустился вниз к завтраку. Страх ледяным обручем сжал его сердце. Это могло означать только одно — инспектор Боррес нашел неопровержимые доказательства вины одного из членов семьи. Но под подозрением была только Лаура… Неужели?

Питер боялся развивать эту мысль. Всеми силами он подавлял растущее сомнение в ее невиновности. Иларио называл его наивным, но разве наивностью объясняется желание защитить любимую женщину?

Питер невольно думал о том, как хорошо сейчас в Нью-Йорке. Все привычно и знакомо, обыденный круг занятий, ежедневные ужины в ресторанчике на Седьмой Авеню, билеты на бродвейскую премьеру. Сможет ли он когда-нибудь обрести былой душевный покой?

Сразу после завтрака инспектор Боррес собрал всех в библиотеке. Присутствовал там и Чарльз Ристей, который держался подчеркнуто холодно с Лусией и Иларио. Он не простил им сомнений в его квалификации.

Питер не отходил от Лауры. Она выглядела бледной и потерянной в своем черном платье, но никогда она еще не была так восхитительно хороша. Питеру совсем не понравились взгляды, которые на нее кидал Иларио. Не только ненависть и презрение светились в его глазах, но и любование против воли красотой девушки. В этом было так мало братского чувства, что Питер невольно припомнил слова Иларио о том, что когда-то он был безумно влюблен в Лауру. К ненависти Иларио явно примешивалось другое чувство, отдаленно напоминающее любовь…

Инспектор Боррес предложил всем присесть. От Питера не укрылось, что он выглядит очень неуверенно. И впервые с тех пор, как убили Диего, Питер по-настоящему испугался. Что сообщит им сейчас этот неулыбчивый человек?

— Господа, я попросил вас прийти сюда, — начал Боррес, прокашлявшись, — чтобы обсудить с вами одно весьма неприятное дело. Конечно, по правилам я не должен этого делать, но я не могу поступить иначе…

— Меньше всего, инспектор, мы хотели бы, чтобы вы из-за нас нарушали закон, — холодно сказала донья Лусия.

Едкий взгляд, брошенный ею в сторону Лауры, не оставлял никаких сомнений в том, что она прекрасно знает, о чем пойдет речь.

— Я не собираюсь нарушать закон, — довольно резко возразил Боррес. — Но обстоятельства дела таковы, что вначале лучше ограничиться семейным кругом.

— Мы не нуждаемся в поблажках с вашей стороны, — фыркнула Лусия.

Чарльз Ристей покачал головой.

— Дайте инспектору сказать, Лусия, — произнес он с упреком.

Питер почувствовал, как Лаура вцепилась в его руку. Девушку била дрожь. Стентон смело обнял ее и прижал к себе на виду у всех. Иларио усмехнулся.

— Позавчера в этом доме произошла трагедия, — снова заговорил Боррес. — Я понимаю, что вам пока очень больно вспоминать об этом, но наш долг — изобличить преступника.

Лусия Мендес открыла было рот, но Ристей положил ей руку на плечо, и она промолчала.

— У следствия с самого начала было несколько версий. — Боррес принялся расхаживать по библиотеке, заложив руки за спину.

— Разыгрывает из себя великого детектива, — игриво шепнул Иларио на ухо Питеру. Он упорно игнорировал Лауру, которая сидела с другой стороны.

Питер поморщился. Похоже, что членами семьи Мендес внезапно овладел демон говорливости.

— Но в конечном итоге осталось всего две версии, — продолжал инспектор. — Лаура Кавадос, внебрачная дочь Диего Мендеса…

Боррес остановился напротив Лауры. Девушка задрожала как осиновый лист и прижалась к Питеру.

— Я так и знала, что во всем виновата эта мерзавка! — торжествующе воскликнула Лусия.