Сулла

«Не говоря уже об убийствах, прочие мероприятия Суллы тоже заставляли общество страдать. Так он провозгласил себя диктатором…» «Через народное собрание было проведено постановление, которое не только избавляло Суллу от ответственности за все содеянное им прежде, но и на будущее время предоставляло ему право казнить смертью, конфисковать имущество, основывать колонии, строить и разрушать города, давать и отнимать престолы…»

Аппиан указывает:

«Чтобы сохранить видимость исконного государственного строя, Сулла допустил назначение консулов. Консулами стали Марк Туллий и Корнелий Долабелла. Сам Сулла, как обладающий царской властью, будучи диктатором, стоял выше консулов. Перед ним, как перед диктатором, носили двадцать четыре секиры… Многочисленные телохранители окружали Суллу…»

«В следующем году Сулла, хотя он и был диктатором, притворно желая сохранить вид демократической власти, принял во второй раз консульство вместе с Метеллом Благочестивым…»

9

В третьем часу утра Сулла выходил в атриум, где принимал посетителей или работал за столом в таблинуме. Потом его видели в сенате или на заседании народного собрания. После второго завтрака – снова атриум или таблинум. После первой стражи он сбрасывал с себя официальную тогу, рядился в холщовую тунику-безрукавку, снимал тесные башмаки и отдавался веселью в обществе закадычных друзей. Ночь принадлежала только ему. Желчь как бы отливала от всех членов, уступая место доброте и бездумным утехам. Немало способствовали этому вино и женщины. Он даже не сразу ответил бы, что выше: вино или женщины?

Злые языки шептали, что бурное ночное веселье являлось разрядкой от кровавых дневных дел. И что, в свою очередь, кровавые дела следовали за утренним похмельем, когда тяжелела голова, разливалась желчь и пухли веки от чрезмерных возлияний. Все сходились на одном: днем к нему – не подступись. Лучше вечером. Однако вечер и ночь отводились для триклинума, а не для деловых свиданий. Кто же мог к нему попасть вечером, если особо не зван?..

Вот и сегодня, приняв ванну, он направился в атриум. Эпикед сообщил, что Цецилия, которая сейчас у своих родных, более или менее здорова, рвота поутихла и она желает видеть его.

Сулла выслушал слугу внимательно и спросил:

– Где Катилина?

– Он ждет в саду.

– Зови его сюда.

О Цецилии ни слова.

Эпикед послал раба за Катилиной, которому был назначен прием на три часа утра. Сулла подошел к бассейну. Поглядел в чистую, как зеркало, воду. И увидел знакомого человека. Только лицо у этого было очень красное. Белые крапинки посерели. Сулла решил, что это кровь прилила к голове после горячей ванны. Поманил к себе Эпикеда и спросил: не очень ли багров цвет лица? Эпикед изучающе осмотрел своего господина. Он сказал:

– Может быть, тебе следует почаще пользоваться фригидарием. Холодная вода подчас полезнее горячей. Она сжимает поры. Не пропускает болезнь вовнутрь.

– А кто мне говорил про горячую? – раздраженно сказал Сулла. – Горячая, дескать, раскрывает поры и выгоняет болезнь наружу. Кто это мне говорил?

– Я, – признался Эпикед безо всякого страха.

– Так когда же ты врал: тогда или врешь сейчас?

– Нет, я и тогда говорил правду. Надо чередовать горячую и холодную ванны.

Сулла указал на зеркальную воду имплювия:

– Видишь, какой он багровый?

– Это искажает вода. На самом деле цвет твоего лица значительно мягче.

Сулла усмехнулся. Недоверчивой гримасой. Он хотел знать, что же все-таки лучше: горячая или холодная ванна?

– На этот вопрос не смог бы ответить даже Гиппократ.

– Почему? – Сулла не отрывал глаза от имплювия.

– Потому что чередование холодной и горячей воды – суть лечения водою.

– Ах, лечения?! – Сулла злорадно ухмыльнулся. – Поди-ка сюда, Эпикед.

И он показал слуге некий прыщ, скорее фурункул, выскочивший на шее, чуть повыше правой ключицы.

– Что это!

– Прыщ, – ответил слуга.

– Сам ты прыщ!

– Может, фурункул… – Слуга пытался получше разглядеть раскрасневшуюся припухлость.

– Ну? А поточнее?

– Это скажет врач.

– Так вот… – Сулла поворотился к слуге. – Только между нами. Слышишь?

Эпикеда не надо предупреждать. Это излишне. Сулла разве первый год делится секретами?

– Из этого прыща я достал маленького белого червя…

Эпикед выпучил глаза. Его смуглое лицо побледнело.

– Червя? – спросил он. – Из этой ранки?