Живая вода мертвой царевны

– Внук раскокал стекло! – испугалась Роза Борисовна.

Семен почуял в ней благодарную слушательницу и занудил:

– Когда у нас меняли окна на кухне, меня осенило! Если сейчас договоримся с мастером, нам привезут стекло по дешевке, я про запас возьму, а по дешевке лучше, чем задорого, думал я! Осенило меня, разобьется стекло, поменяю на запасное, которое нам привезут, если договорюсь с мастером по дешевке, то точно лучше получится, чем задорого, думал я, вот так думал я, цены на все растут, на стекло не упадут. Если сейчас договорюсь с мастером по дешевке, то, если стекло разобьют, оно нам по дешевке вставится, не задорого, думал я!

Роза Борисовна попятилась, а я быстро сказала:

– Понятно. Ты нашел-таки в сарае новое стекло, начал его вставлять и разбил?

– Прямо из рук само выпрыгнуло, – жалобно протянул Семен, – дзынь, и нету! Чё делать?

– Заметать осколки, – распорядилась я.

– Мой внучок ни при чем? – обрадовалась Роза. – Не он витраж раскокал?

– Нет, – успокоила я постоялицу, – у нас Сеня сегодня зажигает!

– Нагадали мне злую судьбу, – заныл тот.

– И где мальчик? – испуганно закричала Роза. – Куда он подевался?

– Филипп, Филипп! – надрывался Игорь Леонидович.

Пока мы беседовали с Семеном, дед-жених успел подняться на второй этаж и сейчас, похоже, находился в библиотеке.

– Кого ищете? – спросил визгливый голос.

– Внука Розочки, – ответил Игорь, – шалун исчез.

– Сейчас помогу, – сказала женщина, – у меня есть хрустальный шар, в нем все видно.

Так, понятно, к нам присоединилась цыганка, та самая Алмаза, из-за которой Сеня теперь считает себя серийным стеклоубийцей.

– Филипп! – заорал Игорь Леонидович с такой силой, что у меня заложило уши. – Филипп!

– Дорогой, ты ошибаешься! – немедленно отреагировала Роза Борисовна.

Я с удивлением посмотрела на невесту. И долго она собирается напоминать Игорю, что тот неправильно оценил цвет книги на картинке? Давно пора забыть о пазле, а будущая счастливая новобрачная талдычит: «Ты ошибаешься». У нее заел переключатель?

– Что у нас случилось? – спросила со второго этажа Белка.

– Филипп пропал! – крикнул Игорь Леонидович.

– Кто? – удивилась бабуля.

– Вижу, вижу, – замогильным тоном вещала Алмаза, – дверь в дом была открыта. Мальчика вывели в лес! А там… О! О! О! Вижу, вижу! Его похитили!

Из санузла, куда умчалась Саша, раздался грохот, затем голос девочки:

– Ой, мама!

– Филипп, Филипп! – орал Игорь.

– Ты ошибаешься, – бубнила Роза.

– В округе ходит маньяк, – выла невидимая мне Алмаза, – надо спасать парнишку, его увели в здание с колоннами.

Я решила прекратить это безумие.

– Ау! Только что вы говорили про лес!

По лестнице быстро спустилась стройная дама в ярко-красном халате.

– Гляньте вокруг, – велела она. – Мы в чаще! Кругом деревья, но я вижу поляну, на ней дворец!

– Из замков у нас в округе только дача какого-то депутата, – вздохнула я, – но она на прогалине стоит, народный избранник захапал поле, которое принадлежало совхозу.

– Филипп, Филипп! – надрывался Игорь Леонидович.

– Солнышко, ты ошибаешься, – занудно тянула Роза.

– Алмаза, она правду говорит, – влез в беседу Сеня, – дверь в дом я оставил открытой, сам пошел в сарай. Дверь за собой в дом никогда не запирай, почему не закрывай за собой дверь в дом, когда ходишь в сарай? Чтобы дверь в дом не захлопнулась.

Я потерла ладонями уши, похоже, наш златоуст сильно взволнован, Сеня, испытав потрясение, переходит на гекзаметр.

– Ясно всем, что дверь в сарай никогда ты за собой не запирай, поскольку дверь в сарай ключ вообще не отпирай, – продекламировал Семен.

Как большинство поэтов, Сеня вольно обращается с грамматикой, почитайте произведения великих рифмоплетов, найдете там весьма странные выражения. У поэтов все намного проще, чем у прозаиков. И по поводу плагиата до двадцатого века, похоже, никто из создателей виршей не заморачивался. Вот, например, Иван Александрович Крылов, его считали великим, баснями его восхищались. Помните произведение «Ворона и лисица», ну то, где птичке «бог послал кусочек сыра». Небось заучивали его наизусть в младших классах. И только очутившись на студенческой скамье, во время очередной лекции Анжелы, я узнала, что древнегреческий поэт Эзоп, живший в шестом веке до нашей эры, накропал стих «Лиса и ворон». Крылов повторил его произведение, пересказал, слегка осовременив язык, и изменил глупой птичке пол. У Эзопа ворон, у Крылова ворона. Очевидно, Ивану Александровичу, как альфа-самцу, была неприятна мысль о том, что существо мужского пола оказалось идиотом. Если в голове пусто, то это точно баба. Живи Крылов в наши времена, он бы стопроцентно посадил на дерево вместо вороны блондинку с силиконовыми губами.