– Я за них молилась, – воскликнула Виктория Павловна, – просила Господа защитить малышей.
У меня закружилась голова. Кого принято считать злодеем? Пьяного мужика, отнимающего кошелек у беззащитной женщины? Насильника, нападающего на девушек в лифте? Маньяка, который убивает в парке пенсионеров? Но оказывается, есть симпатичные бабушки, они кормят во дворе кошек, воспитывают внучат, угощают вас карамельками и не поднимают тревогу, когда видят малыша в руках развратника.
– Степонька, – вкрадчиво произнесла Виктория Павловна, – поверь, чем дольше живешь, тем сильнее жить хочется. С детками теми все самое плохое-то уже случилось, им не помочь. А я мечтаю еще на солнышке погреться. Не стоит мне собой-то рисковать. Степонька! Любимая!
Я вздрогнула и посмотрела старухе в лицо.
– Что?
Бабка расплылась в сладкой улыбке.
– Деточка, ты знаешь, я к тебе отношусь, как к родной внучке. Ну неужели ты меня обидишь, а? Сколько мне жить осталось? Сама скоро помру. Понимаю, тебя ко мне подослали из агентства. Может, я чем себя выдала? Кашлянула случайно? Хотят теперь меня наказать. Возвращайся к Юле, скажи ей: «Виктория Павловна с нами, она верный человек, своих не выдаст. Давно про тайную комнату знает и шума не поднимала». А трубу я уничтожу. Скажи Юле, что я о старой дружбе помню, пусть, если хочет, мой подвал закопает. Я согласна! Пожалуйста, не трогай меня! Я могу тебе что-нибудь хорошее сделать. Буду за тебя молиться.
Я избавилась от оцепенения.
– Как вы узнали, где спрятан труп мальчика?
– Если расскажу, ты уйдешь? – спросила старуха. – Только не убивай меня!
Поведение бабки меня поражало. Интересно, она всегда была такой? Или с возрастом превратилась в монстра? Впрочем, мне кажется, что старость, как лупа, увеличивает все человеческие качества. В школе жадничали, не делились с одноклассниками конфетами? Годам к шестидесяти превратитесь в скрягу, в сравнении с которым Скрудж Мак Дак покажется безалаберными мотом. Жаловались старосте курса на тех, кто прогуливает лекции? Лет эдак в пятьдесят постоянно стучать начальству на коллег станет вашим любимым хобби. Кто вырастет из злобной, завистливой, капризной второклашки? Злобная, завистливая, капризная бабка. А вот добрый, спокойный, трудолюбивый мальчик превратится с годами в доброго, спокойного старика, которого будут любить окружающие. Если дети и внуки стараются избежать общения с престарелыми родственниками, это еще не значит, что они гнусные жабы, скорей всего, старики змеи подколодные.
– Расскажу все-все, если пообещаешь мне помочь, – ныла Виктория.
– Ладно, – кивнула я, – непременно.
– Умер там один мальчик, – зачастила Парфенова, – как это случилось, не видела. Я не очень часто в притон заглядывала. Не подумай, я не извращенка, как Виталий, спускалась за вареньем и глядела, может, за кого молиться надо? Помочь деткам хотела. Ты мне веришь?
– Конечно, – прошептала я, – на сто процентов.
Обрадованная Виктория продолжала повествование.
Комната с кроватью иногда пустовала, но чаще там находились мужчины и похожие на кукол дети. Однажды, когда Виктория в очередной раз прильнула к трубе, она поняла, что у соседей случилось несчастье. В подземной спальне стояли сваха Людмила и два молодых парня, а в постели лежал ребенок. Лицо мальчика было обращено в сторону стены, за которой находилась Виктория, и она в подробностях рассмотрела его, увидела большую родинку над губой, шрам на виске, ей стало ясно: бедняжка умер.
– Заворачивайте его в пленку, – командовала сваха, – кладите в сумку. Чего тормозите? Надо увезти труп.
Я вздрогнула.
– Виктория Павловна, вы слышали разговор?
– Ты разве наушники не заметила? – искренне удивилась бабка. – Небольшие такие? Ох! Наверное, я их не достала, они за соседним с трубой кирпичом хранятся. Виталий умелец был, не знаю, как он все установил. Но и видно, и слышно хорошо, талант к технике у мужа был от Бога.
Я поежилась, но собеседница не заметила моей реакции, вещала дальше.
Парни быстро упаковали труп в черный мешок.
– Куда везти? – деловито спросил один.
– Ты чё? – остановил его второй парень. – Первый раз?
– Заткнись, – оборвала его Людмила, – Игорь правильно поинтересовался. В Немчиновку больше нельзя, поедете в Большие Корзины.
– Вот названьице! – заржал Игорь.
– Уймись! – приказала сваха. – Выноси тело осторожно.
Молодой человек поднял сумку и исчез из зоны видимости Виктории. Труба была нацелена на постель, она не поворачивалась, целиком обозреть маленькую комнату не представлялось возможным.