Ягодка

— Ты хочешь меня увидеть? — усмехнулся Питер. — Приятно. Может, назначим свидание в другом месте?

Последнее он произнес в спину Ягодки. Отвечать она не стала. Чем меньше общения с Питером Сорелли, тем лучше для нервной системы.

Ягодка пролетела мимо блондинки, мимоходом отметила, что у нее хорошенькое личико и недружелюбный взгляд, и забежала в подъезд, надеясь, что у Питера хватит ума остаться с подружкой. Только в квартире, запершись на все замки, она почувствовала себя в безопасности.

Что за день такой сегодня? Сначала Спайк со своим диваном… Ягодка в сердцах пнула громадину. Потом Грэм Джефферсон с расспросами. Теперь Питер Сорелли. Все мужчины, любимые и не очень, как сговорились лишить ее душевного равновесия. Значит, спасение нужно искать у женщин.

Точнее, у одной-единственной женщины.

Она сняла телефонную трубку и набрала номер.

— Алло, мама, это Элли. Я приеду сегодня, хорошо? — Ягодка помолчала, слушая невнятное бульканье в трубке. — Нет, мама, я свободна. Мне не надо сегодня в школу.

Ягодка медленно положила трубку и утерла непрошеную слезинку.

* * *

Пансионат «Яблоневый сад» не походил ни на больницу, ни на дом престарелых. На большой благоустроенной территории среди яблоневых деревьев были раскиданы симпатичные аккуратные домики в два этажа; у красивого пруда, куда по весне прилетали утки, стояли скамейки и беседки, за ними — длинное трехэтажное здание с просторным холлом и столовой на первом этаже и медицинскими кабинетами на втором и третьем.

Но друзья и родственники тех, кто проживал в пансионате постоянно, не обманывались ни красотой цветущих яблонь, ни соблазнительными ароматами, витающими в столовой. В криках уток на пруду они слышали не утешительные слова врачей, а боль и страдание.

Впрочем, посетителей в «Яблоневом саду» было немного. Внушительная сумма за круглогодичное проживание в пансионате гарантировала отличные условия и уход, и многим этого хватало, чтобы считать свой долг выполненным. Ягодка их не осуждала, но сама старалась приезжать почаще, хотя каждый визит рвал ее сердце.

Медсестра в зеленой униформе проводила Ягодку к беседке у пруда.

— На этой неделе ей нравится сидеть там.

Ягодка рассеянно кивала. Первые мгновения встречи всегда были для нее самыми тягостными, и она предпочитала переживать их без посторонних.

Медсестра словно почувствовала это.

— Я вас оставлю. Ждут пациенты.

Ягодка пошла по дорожке к беседке.

Женщина, которая сидела в беседке, кутаясь в большую пеструю шаль, выглядела очень молодо, несмотря на седые волосы, уложенные в старомодную прическу. Она, без сомнения, была очень привлекательна в молодости, да и сейчас была очень хороша собой. Ягодка подошла к ней и села рядом.

— Здравствуй, мама.

Ашвария не повернулась.

— Мама, я приехала. Это я, Элли.

— Прошу вас, мисс, не смейтесь надо мной. — Ашвария покачала головой. — Моя Элли еще совсем крошка. — Она отмерила ладонью рост воображаемой дочери.

— Мама, мне уже давно не десять, — вздохнула Ягодка, — а двадцать семь. У меня свой ресторан, «Джеффро». Помнишь?

— Джеффро? — Губы Ашварии задрожали, глаза заблестели. — Конечно, помню. Как я могу его забыть. Он был так красив…

— Мама! Я о ресторане. Я, твоя дочь, открыла ресторан! Меня показывали по телевизору, в программе «Будни нашего города».

— В программе Спайка Дентона? — оживилась Ашвария и впервые повернулась к дочери. — Так это вас показывали? Я так рада за вас, милочка.

Ягодка закусила губу.

— Спасибо.

— Скажите, а Спайк Дентон действительно так красив, как на экране?

Ягодка вспомнила обнаженного Спайка на своем диване и улыбнулась.

— Гораздо красивее.

— Я так и думала, — мечтательно вздохнула Ашвария. — Уж я-то разбираюсь в красивых мужчинах. Мой Джеффро, конечно, лучше всех…

— Мама!

— Ах, Элли, имею я право хотя бы говорить о нем? — Глаза Ашварии были устремлены на пруд, но смотрели в далекое прошлое.

Ягодка перевела дух. Первый этап благополучно пройден. Теперь мама хотя бы узнает ее.

— Ты можешь говорить о ком угодно, мама, — ласково сказала Ягодка и сжала ее руку. — Но давай лучше поговорим о тебе. Как ты себя чувствуешь?

— Ну, Элли, зачем тебе скучные подробности о старых болячках, — засмеялась Ашвария. — Лучше расскажи, как дела в школе. Томми Райен все еще кидается в тебя жеваной бумагой?