Наследие орков

- Простите, босс, что вмешиваюсь не в свое дело, - робко заметил Дакон, - но если у вас для "воронов" нет другой работы, то зачем вам Бартоло?

- Чувствую, засыплешь ты меня вопросами. Любопытство - плохое качество. Ну, не пугайся, не пугайся, я и так все собирался тебе рассказать. Когда Мал получит письмо, возможно, возникнут вопросы, тебе придется придумать подробное объяснение. Чем раньше начнешь, тем лучше получится, так что слушай и не перебивай… - Огюстин залпом выпил стакан вина, смягчив пересохшее в ходе продолжительного разговора горло, и продолжил: - Как тебе известно, эксперименты по "проекту 107" проводятся в лаборатории одного из вампирских логовищ. Я не знаю, что точно произошло, но со смертью Финолия наши отношения с полесской общиной дестабилизировались. Я не могу рисковать, поэтому придется сворачивать работы. В письме, которое ты передашь, приказ для Бартоло напасть на кровососов и уничтожить всех. Мне не нужны свидетели, и я не могу допустить, чтобы хотя бы одна склянка из лаборатории, хотя бы один опытный образец попали не в те руки.

- Избавиться от вампиров руками морронов - весьма умный ход! - задумчиво произнес Дакон и затеребил правый ус. - Нападение на полесскую общину непременно приведет к расторжению мирного договора, и даже если стороны конфликта сумеют удержаться от развязывания войны, то это надолго отвлечет внимание сил, которые действительно могли помешать внедрению проекта. Ну, а "вороны"-то вам зачем? Да и в вашем личном присутствии в Полесье, извините, смысла не вижу. Марту я вам и в главную резиденцию доставить бы мог.

- Если волки - санитары леса, то падальщики - лучшие ассенизаторы. "Воронье" слетится и уничтожит все следы, кроме проектной документации и некоторых опытных материалов. Я лично возьму их с собой и больше никому не доверю, самый надежный носитель информации - мозги! - Дор легонько постучал пальцем по виску. - Проект уже почти завершен, больше нет необходимости в местном материале, да и новая лаборатория под Мальфорном уже готова. Видел бы ты, дружище, какое там оборудование!

- Значит, "вороны" должны уничтожить выживших после битвы морронов. А справятся?

Вопрос прозвучал искренне, без фальши. В голосе Дакона не было ни капли сочувствия к тем, кого еще лет двадцать назад он называл собратьями. Обиды, нанесенные когда-то Советом Клана, не забылись, а лет десять душевных метаний и скитаний по свету, после которых он поступил на службу к Дору, только ожесточили сердце вечного старика.

- Знаешь, - в глазах Дора появился таинственный блеск, а голос почему-то перешел на шепот, - порой я сам боюсь этих ребят, не говоря уже о других, ну, тех из наших, что такие же, как я…

* * *

Рябиновая настойка домашнего производства - коварная штучка, пьется как компот, ну а потом трудно встать на ноги. Марион не рассчитал дозу и понял, что произошло непоправимое, лишь когда обмякшее тело не смогло оторваться от кресла. Диспетчеру вдруг стало смешно, его больше не беспокоили маленькие житейские страхи, которые обычно портили жизнь: "А что будет, если будильник не прозвенит и утренняя смена застанет меня спящим?", "А что, если кто-то там наверху примет решение о сокращении службы и меня выкинут на улицу?", "А вдруг начальник захочет пристроить на тихое и спокойное местечко одного из родственников жены?" Эти "что" да "вдруг" делали жизнь Мариона Адарса невыносимой, съедали его изнутри и превращали в трусливого кролика, боявшегося жить и предпринимать хоть какие-то шаги, чтобы улучшить свое незавидное положение.

- Что будет, что будет?! - прокричал пьяный Марион в пустоту. - А ничего не будет, жизнь начнется… Топор за пояс - и на большак, так и то веселее!

Эйфория, настоянная на алкогольных парах, подняла диспетчера из кресла и направила к смотровому окну, из которого было видно почти все взлетно-посадочное поле.

- Ишь, прилетели… птахи заморские, - с трудом произнес заплетающийся язык захмелевшего диспетчера, не замечавшего, что он мыслит вслух. - Чо бы вам только сотворить, гадам?!

Желание напакостить незваным гостям вдруг стало доминирующей идеей в пьяной голове, оно потеснило отвращение к ненавистному начальнику и даже заглушило жалость к самому себе. Однако сделать диспетчер, по большому счету, ничего не мог. Красивый, напоминающий космический челнок из фантастического фильма, черный самолет с ярко-красными зигзагами на крыльях и фюзеляже стоял в конце второй посадочной полосы и не собирался выруливать к зданию аэробазы. Время шло, самолет оставался на прежнем месте, а бутылка пустела. Идеи, одна безумнее другой, метались в голове диспетчера, но так и не смогли материализоваться в последовательную цепочку действий. Мариону стало жалко себя, такого беспомощного и ненужного, не имеющего возможности даже испортить кому-то жизнь. Он заплакал и сломал последнюю сигарету.