Наследие орков

Дарк вспотел, голова трещала от монотонного гудения, в котором еще несколько минут назад можно было различить отдельные слова и даже акценты. Дальверийцы, виверийцы, герканцы, шеварийцы - все они почему-то неустанно галдели, как будто сговорившись свести его с ума. Моррон уже давно потерял из вида вампириц, но отсюда было некуда деться. Он точно знал, что они позади и что им намного хуже, чем всем остальным. Чуткий слух - преимущество во время охоты и огромный недостаток, когда вокруг полно тихо бормочущих и громко кричащих людей. Сколько ни зажимай уши и ни прикидывайся глухим, убийственные разнотональные звуки все равно прорвутся сквозь крепко прижатые к ушам ладони и разорвут на мелкие части чрезвычайно чувствительные барабанные перепонки. Поездка в Полесье стала для вампириц неожиданностью, и вряд ли в их элегантных сумочках имелись затычки для ушей. Моррон внезапно поймал себя на мысли, что проникся сочувствием к застигнутым врасплох противницам.

"Неужели я настолько размяк, что красивая мордашка и пара игривых взглядов возымели такое действие?! Старею, добрею!" - вздохнул Дарк и сильно заехал кулаком в бок обрюзгшему дальверийцу в широкополой шляпе, пытавшемуся бессовестно вклиниться между ним и спасительным окошком.

- Назад… к линии, живо! - устало прошипело чудовище в женском обличье, грозно поедая Дарка мутными слезящимися глазами.

- Какая линия?! Вы что, не видите… такое творится?! - пытался вразумить женщину в форме моррон, едва удерживая напирающую и клокочущую за его спиной толпу.

- К линии! - настойчиво повторила приказ пограничница, глядя на строптивого юношу как на агрессора, интервента, контрабандиста и наглеца в одном лице.

Титаническим усилием воли и напрягшихся мышц спины моррону все же удалось немного потеснить назад рвущихся к барьеру товарищей по несчастью. Только после этого грозная воительница открыла окошечко и милостиво согласилась принять маленькую книжечку в серой обложке.

Спустя несколько секунд пристального разглядывания помятых корочек и сверки личности на фотографии с покрывшейся потом физиономией стоявшего перед ней субъекта служащая все же поставила во вкладыше желанный штамп и нажала на кнопку.

Магнитный замок приветливо щелкнул, подмигнув Дарку зеленым цветом, и массивная железная дверь, как скрипучие ворота средневекового замка, медленно отъехала в сторону. Только переступив порог и осознав, что все мучения остались позади, моррон спохватился: "Я же лыс, как колено, а на фотографии с длинными волосами. Мое лицо изменилось до неузнаваемости, я сам себя с трудом узнаю… Почему же она меня пропустила?"

Случившееся объяснялось просто. За шесть часов смены женщина налюбовалась на столько фотографий и лиц, что если бы она одинаково внимательно всматривалась в каждую, то определенно сошла бы с ума. Дарку повезло, он попал в число тех счастливцев, якобы рассматривая удостоверения которых на самом деле женщина закрывала глаза и отдыхала. Если бы не ее усталость, то, вероятно, возникли бы большие проблемы не только из-за отсутствия волос у оригинала, но и из-за дилетантского качества немного смазанной с левого края печати.

Конвейерная система проверки прибывающих имела один существенный недостаток - человеческий фактор. Экономия на персонале свела на нет работу всего пограничного механизма.

Не растрачивая попусту ограниченный запас душевных сил, прибереженных для куда более важных вещей, чем соболезнование уставшей женщине, Дарк усиленно заработал локтями, пробивая себе дорогу через две сотни уже прошедших пограничный пост счастливцев, теперь пытавшихся отыскать свой багаж среди бесформенного нагромождения чемоданов и сумок.

Похоже, власти умышленно издевались над иностранными гостями полесской столицы. Конвейер был всего один, и из темной бездны загадочного отверстия в стене ежесекундно прибывали все новые и новые партии упакованного барахла. Стоит ли уточнять, что вещи попадали на движущуюся ленту транспортера в хаотичном порядке, то есть вперемешку со всех рейсов. Человек тридцать-сорок ползали между разбросанными чемоданами, еще столько же тешили себя надеждой поймать то чудное мгновение, когда их драгоценная сумка торжественно въедет в зал и не будет сброшена под ноги. Остальных приезжих, видимо, уже покинули силы, они держались в стороне и пребывали в сомнамбулически глубоком раздумье: "В каком состоянии достанется мне багаж? И появится ли он вообще?"