До и после конца света

– Комп определен.

– Да ты что! – подскочил Никита. – Чей?

– Не по трубе, приезжай к Ларику.

– Еду, еду. – Он убрал трубку в карман пиджака, засобирался, а детективам небрежно бросил: – Вы не в претензии? Я вам что-нибудь должен?

– Дальнейшие задания… – начал было Игнат, клиент обрубил его:

– Спасибо, в ваших услугах я больше не нуждаюсь. Вы свободны.

Агентура разочаровалась, неохотно выползала из кабинета, надув губы, но Никите наплевать на них, он торопливо закрыл кабинет и, попрощавшись, помчался к лифту. Очутившись в машине, позвонил Серафиме, не спрашивая, занята она или свободна, есть ли у нее желание и время, приказным тоном предупредил:

– Соберись, я еду за тобой. Ларик нашел компьютер.

В состоянии полнейшего отдыха Лаэрт возлежал на софе скрестив ноги, запускал руку в пакет, доставал оттуда полную горсть попкорна и вяло поедал, рядом с ним валялась бутылка пепси. Прохора от приятеля отличала угрюмость, он примостился на краешке кресла, положив на колени локти и безвольно свесив кисти рук вниз, между его ног на полу стояла керамическая кружка. Едва Никита переступил порог квартиры, с его губ мгновенно слетел вопрос, адресованный Прохору, ведь Ларик понятия не имел, кто за каким компьютером добывает себе на пропитание в поте лица:

– Чей?

Тот поднял на него глаза, ему явно не хотелось называть имя, поэтому начал он с условия:

– Обещай, что ты ничего не будешь предпринимать, пусть все останется в этой комнате.

– Ого. Так серьезно?

– Обещай.

Что-то парень распереживался, определила Серафима, значит, отправитель писем Яне играет важную роль в его жизни. Опершись спиной о шкаф, она предпочла не вмешиваться, но с нетерпением ждала, когда назовут имя.

– Чей? – повторил Никита, не дав обещания.

– Ты подведешь меня, – взывал к его совести Прохор.

– Никто не узнает, – обтекаемо, но все же пообещал Никита. – Чей?

– Германа Евгеньевича.

Ахнула Серафима, с безразличием хрустел попкорном Лаэрт, на кухне надрывно засвистел чайник, будто орал «караул», Прохор подхватил кружку и ушел, вскоре свист прекратился. А Никита прошелся от стены к стене, остановился, глядя себе под ноги, казалось, он не расслышал имени, но это не так. Пауза возникла спонтанная и необходимая для него, он не готов был услышать именно это имя, впрочем, не бывает людей, готовых к подлости друзей, но друзья-то предают чаще, чем хотелось бы. Еще не сознавая до конца факт, не получив подтверждения, Никита пытался соединить Германа с Яной, что не удавалось, две противоположности не сочетаются ни по каким параметрам. Потерпев неудачу, мысленно он переключился на другой вопрос: зачем Герману эта интрига, что он получит в результате? В основе даже мелкого проступка лежит личная заинтересованность, так где же начинается и заканчивается сфера интересов Германа, вступившего в сговор с Яной? Не удалось просчитать. Никиту лихорадило, оттого, может быть, и мысли не выстраивались в логическую цепь. Да откуда же взяться здесь логике?

– Абсурд, – сказал вслух Никита.

– Чай или кофе будете? – появился угрюмый Прохор.

«Вовремя» поступило предложение чайком побаловаться! Следя за Никитой безотрывно, Серафима отрицательно и судорожно помахала рукой, а Лаэрт согласился и наконец принял сидячее положение. На покрывале белели горошины попкорна, выпавшие из рук парня, а по беспорядку в квартире вырисовывался образ неряшливого человека. Но это мелочь, человека окружает множество мелочей, на которых акцентировать внимание не стоило бы, но мы крепко «сидим» на ерунде, а главные черты в нем не распознаем и в результате пропускаем. Никита думал, почему же он не заметил в Германе гниль, а она-то есть – вон и жену сравнил со жратвой, которой он обожрался… Но и не дать ему шанса тоже непорядочно, Никита, уповая на неряшливость Лаэрта, отсюда допуская, что он и работает безалаберно, спросил его:

– Ты не ошибся? Не перепутал?..

– Я никогда не ошибаюсь, – с самонадеянной усмешкой ответил Лаэрт. – Да и никого не знаю из ваших. Мне все равно – Герман, Юра, Вова… я только нашел, откуда слали письма, а Проша определил пользователя, в вашей фирме у каждого компа есть собственное имя.

– Понятно, – сказал Никита. – Покажи. Хочу увидеть.

– Ну, если ты шаришь…

На столе у компьютера находилась пепельница с горой окурков и рассыпанным по столешнице пеплом, Никита добавил туда свой, устроился на стуле рядом с Лариком, и… темный лес не внес ясности в его воспаленную голову. Но за это время он в некоторой степени принял отравляющую мысль, что Гера – гаденыш, низкий тихушник, жалящий исподтишка. Факты против него, факты. А кто имеет доступ к документам и данным Никиты? Он. А кто способен пожертвовать деньгами для «обездоленной девочки»? Ему те тысячи, которые он кинул Янке, – тьфу. И сотовый телефон Никита бросал в его присутствии, случалось, забывал на столе Германа… Ой, как погано на душе-то.