Домик для двоих

Крис, конечно, не заслуживал того, чтобы его называли этим гордым словом, но Дэниелу хотелось переключить внимание ревнивого мужа с Джоан на себя. Ему это удалось, и Крис изо всех сил толкнул его рукой в спину. Выстрела Дэниел не услышал, поэтому понял, что Крис будет растягивать удовольствие до последнего.

Падать Дэниел умел, поэтому он не только сгруппировался, но и успел схватить тяжелый кирпич, которым, поднявшись, запустил в Криса. Выбив из его рук пистолет, Дэниел вытащил свое оружие и, держа Криса под прицелом, развязал Джоан.

— Беги милая, — попросил он ее.

Она побежала, и это были последние слова, которые Дэниел ей сказал. Воспользовавшись тем, что он отвернулся, Крис подобрал свое оружие и выстрелил в соперника. Дэниел не почувствовал особенной боли, его просто обожгло изнутри.

Он упал, а Джоан, его преданная Джоан, рванулась к нему. Крис оттолкнул ее, и она, потеряв равновесие, рухнула в проем между плит, оставленный рабочими, по всей видимости, чтобы поднимать через него объемный груз. Дэниел успел выстрелить в Криса, доползти до проема и увидеть, как женщина, которая стала для него такой близкой, лежит на мертвых холодных камнях…

Больше Дэниел не видел ничего. Плиты, каменные блоки, серое небо — все стянулось вокруг него и намыло, чтобы задушить, раздавить, смять и не оставить ничего от прежнего Дэниела Джека Харрисона…

— Потом я попал в больницу. Доктора сказали, что ранение серьезное, но я выживу. — Дэниел вытряхнул табак из трубки, которая уже перестала дымить и тянуться, и полез в карман за новой порцией. — А потом… потом, когда я уже излечился физически, выяснилось, что выйти на улицу для меня большая — нет, слишком мягко сказано, огромная проблема. Стоило только мне открыть дверь и высунуть нос за порог дома, накатывало то самое чувство, которое я уже вам описал. Конечно, я пытался бороться, вернуть себя прежнего. Ко мне ходил психоаналитик, но когда я понял, что разговоры с ним ни к чему не ведут, то отказался от его услуг. Сидеть в городе, в этом бетонном аду, было невыносимо, поэтому я перебрался сюда, в дом, который оставила мне моя вторая тетка. Вот и вся история, госпожа Мышка. Все это я рассказал вам совсем не для того, чтобы вы меня жалели, но чтобы поняли: ваш сосед вовсе не лентяй и домосед. Он просто старый и больной человек. Ну вот я и жалуюсь, — не без иронии усмехнулся Дэниел и поджег набитую свежим табаком трубку.

Мышка и в самом деле чувствовала себя немного виноватой. Она постоянно пеняла Дэниелу на лень, а он оказался человеком, которого болезнь заперла в доме. Стоило бы извиниться, но все слова меркли после той истории, что рассказал Дэниел, и Мышка молча смотрела на то, как он выпускает из сжатых губ клубы дыма.

— Я только одного не могу понять, — решив обойтись без вымученных извинений, наконец произнесла Мышка. — Зачем ваша племянница, которая наверняка знает о том, что с вами случилось, подарила вам Мики?

— Зачем? — Воспоминание о племяннице заставило Дэниела улыбнуться. — Это юное создание слишком оптимистично. К сожалению, это качество быстро исчезнет, особенно если она поступит в академию и станет полицейским. Мина решила, что живое существо, которое будет находиться рядом со мной, и о котором я буду заботиться, вернет меня к жизни. Ну разве она не наивна? — снова улыбнулся он. — Отчасти Мина оказалась права — я и в самом деле почувствовал себя ответственным и, как уже говорил вам, даже попытался впустить Мики в дом. Не вышло. И мне, честное слово, жаль, что не вышло.

Мышка кивнула. Она подумала, что… Но стоит ли связывать себя обязательствами ради человека с которым ты так мало знакома? Стоит ли вообще брать на себя обязательства, которые, возможно, ограничат твою свободу?

Что–то, промелькнувшее в его серых глазах — не то тоска, не то обрывок еще неизжитой боли прошлого, не то страх показаться жалким, заставило Мышку окончательно принять решение.

— Мистер Джи… то есть Дэниел… Мне, если честно, ужасно надоело, что эта Мисси перекладывает мои вещи так, что я не могу их найти. И вообще, я не могу сосредоточиться на работе, когда она бродит по дому. Может быть, вы рассчитаете ее, а я, так уж и быть, буду гулять с Мики?

— Вы серьезно? — внимательно посмотрел на нее Дэниел. В его взгляде Мышка прочла то самое опасение выглядеть перед ней больным стариком, которого только и остается, что пожалеть.

— Серьезно, — улыбнулась Мышка. — Не хочу чужих людей в доме. Хватит с меня и того, что с вами приходится соседствовать.