Щелкни пальцем только раз

И тут ее пронзил страх – острое чувство страха, такое же, какое она испытала в «Солнечных горах».

«Это не ваш ребеночек?»

То было первое предупреждение, однако она им пренебрегла – да она и не знала, что это предупреждение.

Таппенс следила глазами за сверкающим лезвием, но, как это ни странно, не эта полоска стали внушала ей страх, приводивший ее в состояние полного паралича, ужасно было лицо – улыбающееся доброжелательное лицо миссис Ланкастер. Это была довольная, счастливая улыбка мягкой рассудительной женщины, которая спокойно делает свое дело.

«Она совсем не похожа на сумасшедшую, – подумала Таппенс. – Вот что ужасно. Впрочем, это естественно, ведь она-то думает, что вполне нормальна. Она считает себя вполне нормальным, разумным человеком – именно так она думает... О Томми, Томми, во что же я на этот раз впуталась?»

Ее охватила слабость, а затем и дурнота. Все мускулы ее расслабились – откуда-то послышались звуки разбитого стекла. Они унесли ее прочь, в темноту и беспамятство.

* * *

– Вот так уже лучше... Вы приходите в себя... Выпейте это, миссис Бересфорд.

К губам прижимается стакан... она отчаянно сопротивляется... отравленное молоко... кто когда-то говорил... что-то об отравленном молоке? Она не будет пить отравленное молоко... нет, это не молоко... пахнет совсем не так...

Напряжение спало, губы ее открылись... Она сделала глоток.

– Бренди, – прошептала Таппенс, узнав напиток.

– Совершенно верно! Выпейте еще... еще глоточек...

Таппенс выпила. Она откинулась на подушки и осмотрелась. В окне торчала верхушка лестницы. Пол под окном был усыпан битым стеклом.

– Я слышала, как разбилось стекло.

Она отодвинула от себя стакан, взгляд ее задержался сначала на кисти, потом скользнул по руке и, наконец, по лицу человека, который его держал.

– Эль Греко, – пробормотала она.

– Прошу прощения?

– Это неважно. – Она снова оглядела комнату. – А где она? Я хочу сказать, миссис Ланкастер?

– Она... она отдыхает... в соседней комнате.

– Понятно. – Однако Таппенс была не совсем уверена в том, что понимает хотя бы что-нибудь. Потом все прояснится. А теперь она могла освоить только одну мысль зараз. – Сэр Филипп. – Она произнесла его имя медленно и с сомнением. – Это правильно?

– Да. А почему вы вспомнили Эль Греко?

– Страдание.

– Прошу прощения?

– Картина... в Толедо... Или в «Прадо»... Я подумала... Это было давно-давно... Нет, не так уж давно. – Подумав немного, она сделала открытие. – Вчера вечером. У викария были гости...

– Вы делаете успехи, – ободряюще проговорил он.

Почему-то казалось так естественно сидеть здесь, в этой комнате, где пол был усыпан битым стеклом, и разговаривать с этим человеком, у которого было измученное, страдальческое лицо...

– Я сделала ошибку... там, в «Солнечных горах». Я ошиблась в ней... Мне стало страшно... волна страха... Но я не поняла, я боялась не ее, я боялась за нее... Я думала, что с ней должно что-то случиться... Я хотела защитить ее... спасти... я... – Она нерешительно посмотрела на него. – Вы понимаете? Или это звучит глупо?

– Никто не понимает вас лучше, чем я, никто в целом свете.

– Но кто же? Кто она? Я имею в виду миссис Ланкастер, или миссис Йорк... Все это нереально, взято с куста... роза... Так кто же она на самом деле?

Филипп Старк резко проговорил:

• Кто она сама? На самом деле? Настоящая,
• не знающая лжи?
• Кто она, отмеченная Богом, с божественной
• печатью на челе? —

Вы когда-нибудь читали «Пер Гюнта», миссис Бересфорд?

Он подошел к окну, постоял там с минуту, глядя в сад, затем резко обернулся:

– Она была моей женой, помоги мне Бог.

– Вашей женой? Но ведь она умерла. Табличка в церкви...

– Она умерла за границей, это я распустил такой слух и поместил мемориальную табличку в церкви в память о ней. Люди обычно стесняются задавать вопросы скорбящему вдовцу. К тому же я уехал из этих мест.

– Некоторые говорили, что это она вас бросила.

– Это меня устраивало.

– Вы ее увезли, когда узнали... узнали про детей?

– Так, значит, вы знаете про детей...

– Она мне рассказала... Это... это невероятно.

– Почти все время она была вполне нормальным человеком – никто бы никогда не догадался. Но полиция начала подозревать... Мне пришлось принимать меры... Я должен был ее защитить... Спасти... Вы понимаете?.. Можно ли это понять, хоть в какой-то степени?