Фрейд и его госпожа

Он еще побегал по улице в поисках ее названия, а так как на доме тети Вари и Зойки не было номера, то просто запомнил ориентиры и двинул в сторону станции.

М-да, попал он в положение! Окошко кассы было закрыто, в расписании значилось, что первая электричка будет только в половине шестого утра. И куда же ему теперь деться? Ночь, такси нет, да здесь вряд ли «таксуют», одна скамейка на перроне, и та без спинки, рейки отодрали лет двадцать тому назад. Шурик присел на нее, готовясь бодрствовать всю ночь. Жаль, плеер он оставил дома, нечем будет развлечься.

Полчаса – и Шурика потянуло в сон. Он прилег на скамейку, подложив руку под голову. В отличие от городских улиц, нагретых солнцем за день и не успевающих остыть за ночь, здесь царила райская прохлада. Райская – в течение первого часа, после второго часа стало очень свежо, Шурика потянуло утеплиться, а было нечем. Далее человек просто замерзает, естественно, улетучивается и сон. Шурик побегал по перрону, согреваясь. Вдруг он остановился, поежился…

– Только не это! – застонал он.

Начал накрапывать дождик, мелкий и противный. Шурик встал под небольшой навес у кассы, растер ладонями предплечья. А до электрички – уйма времени. В ожидании поезда он то и дело подпрыгивал, чтобы хоть немного согреться: он на собственной шкуре понял, насколько тяжела работа оперативников.

За завтраком, когда Кирилл спешил на работу, Тамара слегка, без давления, затронула больную для нее тему:

– Мне кажется, твоя сестра ко мне относится… предвзято.

– А именно? – доедая бутерброд с сыром, спросил он, кстати, не придавая значения словам невесты.

– Ну… как тебе сказать…

Тамара сообразила: о женитьбе желательно ни словом не упоминать, а то друг любезный возьмет и согласится с сестрой. Да еще найдет кучу дополнительных аргументов: мол, я и так живу у тебя, нам и без штампов в паспортах хорошо… Нет уж, в гражданском браке пусть дуры живут! Надо же и о будущем подумать: мало ли, вдруг они однажды решат разбежаться, такое ведь не редкость, что ж ей – собрать вещи и уйти? А компенсацию за бездарно прожитые годы кто Тамаре присудит?

– Говори, раз начала, только быстрее, – потребовал Кирилл.

– Я ей не понравилась. По-моему, сильно не понравилась.

– Ты не с ней будешь жить, а со мной.

– Но в одном доме с ней.

– Перестань, Тома. Полина – коммуникабельная, тактичная, чуткая, добрая и сдержанная, она в сто раз лучше меня. Не проектируй заранее конфликты с ней, с ее стороны их не будет, поверь мне. Конечно, при условии, если и ты будешь относиться к ней лояльно.

– А я разве говорила, что она мне не нравится? – Чтобы немного задержать Кирилла, Тамара сделала ему еще один бутерброд. – Ешь, ты все еще голоден. Нет, Кирилл, я отношусь к ней нормально, готова полюбить твою сестру как тебя, но… Полина меня невзлюбила, я это вижу, чувствую… и боюсь ее.

– Не бери в голову. Сегодня же поедем ко мне, останешься в моем доме и постепенно наладишь с Полиной отношения. – Будто это сделать так же просто, как яичницу! – Так, все, Тамара, я побежал.

Она проводила его в прихожую, обняла, чмокнула в щеку и напоследок прошептала, преданно глядя в его глаза:

– Я так счастлива… Иди.

За Кириллом захлопнулась дверь, и Тамара стала настоящей. От ее ангельского выражения и следа не осталось на лице: она мстительно поджала губы, прищурилась, руки уперла в бедра.

– Я тебя вытравлю! – бросила она, адресуясь к отсутствующей Полине.

Камешек был брошен. Потом она бросит второй, третий, и душа Кирилла помутнеет, он погрязнет в конфликтах с сестрой. Однако и Тамаре пора было на работу. Чтобы полежать с Кириллом в постели три дня и три ночи, она отпросилась к «умирающей бабушке».

Все эти дни Антон глаз не показывал. Надо было отдать должное Полине – держалась она стоически. Марианна, догадываясь о том, как ей плохо, предложила свой вариант:

– Я, конечно, не должна вмешиваться, но не могу молчать, глядя на тебя. Тебе не стоило рассчитывать на Антона. Как раньше говорили? С глаз долой – из сердца вон. Мудро! Так и поступи, Полина. Красивые мужчины – вечная головная боль женщины.

– Считаешь меня расчетливой?

Под прямым взглядом Полины Марианне стало неловко.

– Извини, я не так выразилась. Но ты же увлеклась им, увлеклась по-настоящему, а типам вроде Антона нужны только победы, они – поверхностные люди, настоящих чувств лишены. Как и ответственности за свои слова и поступки. При этом нельзя винить только его, он же избалован вниманием, а не был таким от рождения. Честное слово, мне жаль тебя… Прости, если я вторглась…