Любовные игры по Интернету

– Пшел вон, зараза! – обругала Ларочка здоровенного черного кота, который без приглашения запрыгнул на дерево и устроился на одной с ней ветке.

Черный кот не обращал на рыжую девушку никакого внимания. Против ее масти он ничего не имел, но ему нравились рыжие красотки без бюста, с хвостом и на четырех лапах. Им он адресовал вдохновенную громкую песнь, которая разливалась в ночи широко, свободно и неостановимо, вопреки стараниям двуногих жителей двора. Неспособные в полной мере оценить красоту летней ночи и пoшло желающие спать, эти неблагодарные слушатели ругали певца последними словами и бросались в него подручными предметами, имеющими незначительную материальную ценность. Один яблочный огрызок попал прямо в Ларочку, а пара огурцов просвистела мимо, в опасной близости от ее головы и огорчительно далеко от кота, которому его неброский окрас позволял прекрасно маскироваться на местности.

– Чертов кот! – злобно прошипела Ларочка.

– М-мо-у-о-о-о! – басовито пропел четвероногий Карузо.

– Сгинь, тварь паршивая, спать людям не даешь! – визгливо прокричал с ближайшего балкона старческий голос, и в следующий миг Ларочку окатило холодной водой.

– Черт! – чуть не плача, молвила она и потянулась ногой к коту, плотно угнездившемуся мохнатым задом в развилке толстой ветки.

Она теснила котяру ногой, а он упорно сопротивлялся, не желая уходить со сцены прежде, чем исчерпает весь свой репертуар. В разгар неравного боя в кармане у Ларочки завибрировал мобильник. Она извернулась, вытащила из штанов трубку и сердито спросила в нее:

– Что?

– Это я у тебя хочу спросить – что там у вас? – зашептала ей в ухо Агата Григорьевна. – Извини, что тревожу, может, я не вовремя, но меня любопытство разбирает, я спать не могу!

– Вы не одиноки, – пробормотала Ларочка, окидывая опасливым взором светлые окна на фасаде дома.

Любое из них могло в следующее мгновение исторгнуть из себя метательный снаряд или порцию холодной воды. Черный кот, безжалостно спихиваемый Ларочкой с ветки, цеплялся за нее когтистыми передними лапами и орал вдвое громче прежнего. Так смертельно раненный герой в индийском кино, чувствуя скорую и неминуемую гибель, повышает децибелы своей лебединой песни.

– Что там у вас с Серенечкой? – повторила изнывающая от любопытства Агата Григорьевна.

– У кого что, – сквозь зубы процедила воюющая с котом Ларочка. – Мы коротаем ночь порознь, каждый в своей компании.

В этот момент составлявший ей компанию черный кот наконец сорвался с ветки и с истошным воплем рухнул вниз. Негодующий кошачий крик затих в лопухах у основания дерева, и вместо него в ночи загремел исполненный подлинной страсти человеческий голос:

– Все, Манька, амба, тащи дедов обрез, пристрелю эту сволочь к чертовой матери, и будем спать!

– Не надо стрелять! – испуганно пискнула Ларочка.

– Странная у тебя компания! – неодобрительно заметила Агата Григорьевна, до слуха которой доносились отголоски человечьих и звериных криков.

– Пристрелю! – орал бессонный дядька.

Ларочка поспешно сунула мобильник в карман и спрыгнула с ветки в лопухи.

– Уяу! – дико взвыл придавленный черный кот.

– Стреляй, Вася! – отчаянно скомандовал высокий женский голос.

Ларочка схватила в охапку кота и в два прыжка унеслась из клумбы, попавшей под обстрел.

Ба-бах! – грохнуло наверху: Вася с Маней открыли огонь.

Однако они совершенно напрасно полагали, что после этого смогут спокойно уснуть. Выстрел разбудил и тех жильцов, которые умудрялись почивать под кошачьи песнопения. В доме одно за другим загорались окна, со стуком распахивались рамы, слышались возмущенные и встревоженные голоса.

– Все из-за тебя! – со злостью сказала Ларочка вырывающемуся черному коту.

Она выпустила его, с болезненным шипением потерла расцарапанную руку, отошла на безопасное расстояние от дома, населенного гневливыми и хорошо вооруженными гражданами, достала мобильник и позвонила Агате Григорьевне, чтобы закончить оборванный на полуслове разговор.

– Опоздали мы со знакомством! У вашего сына уже есть женщина! – обиженно сообщила она маме Серенечки.

– Да откуда она взялась? – Агата Григорьевна изумилась так глубоко и искренне, словно ее сын был космонавтом, отбывающим одиночное заключение на околоземной орбите. – Что еще за женщина? Тоже рыжая?