Любовные игры по Интернету

– Или самоубийство, – сказала я.

Не потому что так думала, а лишь для того, чтобы понервировать неразговорчивого дядьку-мента. Он сердито засопел и соизволил язвительно заметить:

– На самоубийство обычно не идут с полной кошелкой скоропортящихся продуктов!

– А что у нее было? – быстро спросил ненасытный обжора Вадик, непроизвольно сглотнув слюну.

– Домашняя сметана в банке, молоко, творог, корзинка малины, – добросовестно перечислил дядя-сейф.

– И еще, похоже, сырые яйца, не меньше десятка, – заметил Вадик, рассмотрев сверху подозрительные разноцветные пятна на перроне под мостом.

– Ты бы не перегибался через перила! – предупредила я.

Он поспешно отпрыгнул подальше от ограждения и, заметив мою усмешку, сказал:

– Здесь я уже все снял, можем идти вниз.

Мы спустились с моста, поснимали еще немного перрон, с которого уже убрали тело погибшей, и записали несколько интервью с гражданами. Все они единодушно требовали от вокзального начальства создать для пассажиров более безопасные и комфортные условия. Наш сопровождающий хмурился и кусал усы.

В линейном отделении милиции, как водится, желающих сделать программное заявление в объектив не нашлось, высокие чины отделались ритуальным закадровым обещанием разобраться и навести порядок. Верить им не стоило, потому что всего пару дней назад на том же самом вокзале произошла другая трагедия – мужчина угодил под поезд, упав с платформы.

– Этак, если каждую неделю по паре пассажиров грохать, за год до сотни покойников наберется! – ворчал Вадик уже по дороге в телекомпанию. – Придется вокзальному начальству свое кладбище на территории открывать!

Мне эти мрачные прогнозы очень не понравились, и я постаралась отвлечь напарника от безрадостных мыслей. Ничего лучшего мне в голову не пришло, и, чтобы круто сменить тему, я сказала:

– Вадька, ты не забыл, что у меня осталась та газета с бураховской мисс в знойных подсолнухах?

– У тебя?! – Оператор, как и следовало ожидать, моментально забыл о трагедии, оживился и заблестел глазами. – А Зинка сказала, что она ее в мусорку выбросила!

– Зинка соврала, бураховская газета у меня в столе лежит. Не хочешь ее забрать?

– Спрашиваешь!

Обогнав меня, пылкий поклонник станичной красотки первым ворвался в редакторскую и бесцеремонно полез в мой стол. Нахально обшарил ящики, нашел свою газету и попутно прихватизировал подвернувшуюся под руку пачку печенья. К печенью сама собой просилась чашечка чаю, поэтому Вадик не ушел из редакторской, а устроился с газеткой на диване. Ожидая, пока закипит электрочайник, он любовался портретом мисс «БС» на последней полосе и сокрушался, что у нас не бывает выездных съемок. Моего напарника вдруг со страшной силой потянуло из городских джунглей на природу, причем не куда попало, а строго на северо-запад – в станицу Бураховскую.

Насмешливо поглядывая на Вадика, закрывшегося газеткой, я невольно посматривала на первую полосу «Бураховского слова», где имелся ударный материал под названием: «Надои растут: буренки МТФ-14 идут на рекорд!».

Статью иллюстрировала фотография унылой коровьей морды с печальными глазами и губами-шлепанцами. Фотограф по каким-то своим соображениям оставил за кадром то место коровьего организма, которое имело прямое отношение к надоям. По портрету трудно было понять, шла ли конкретная буренка на рекорд непосредственно в момент фотосъемки. Однако по выражению морды чувствовалось, что большого спортивного азарта корова чужда и на трудовые подвиги ее тянет не личный героизм, а аппарат машинного доения.

Вдоволь налюбовавшись фотографией буренки с МТФ-14, я переключилась на другие материалы первой полосы. В подвале помещались сразу две заметки. Одна имела убойный заголовок: «После клинической смерти морская свинка стала ясновидящей!», другая называлась просто и без затей: «Школе искусств – быть!» К первой статье прилагалось фото упитанного хомяка, стоящего на перевернутом стакане на задних лапках, с воздетыми вверх передними конечностями и вдохновенной мордой, выражение которой позволяло предположить, что животное находится в глубоком трансе. Под снимком имелась подпись: «Теперь Хомку зовут Нострадамусом». Поскольку продолжение статьи было на второй странице, мне не удалось узнать, какого рода предсказания делает ясновидящая морская свинка. Зато маленькую заметочку про открытие станичной школы искусств я прочитала целиком, а заодно и рассмотрела фотографию с места события.