Доспехи из чешуи дракона

– Ты…Вы за это ответите, лейтенант! – прошептала девушка сквозь плотно сжатые губы. – Я посыльный, я нахожусь при исполнении…

– А мне плевать, – равнодушно заявил лейтенант. – И на тебя плевать, и на того дурака, что такую красотку с важным поручением отправил. Иль оно не столь уж и важное?

– У меня есть приказ, я не имею права обсуждать…– Правая рука воительницы потянулась к мечу, но ухватилась лишь за пустые ножны.

При падении начищенный до блеска клинок выскользнул из металлических ножен и утонул в луже. Это прискорбное обстоятельство осталось незамеченным гвардейским сержантом, но зато попытка обнажить оружие и ее позорный провал не ускользнули от внимания наблюдавших за сценой солдат.

На этот раз на фоне дружного хохота раздались и выкрики, весьма недружелюбные, но могло быть и хуже: «Манишку запачкала, краля!», «Добро пожаловать в армию, гвардеец!», «Глянь, глянь, сейчас белугой взревет!».

Жестокий командир не мешал своим солдатам веселиться. В удаленном форте служивый люд слишком соскучился по развлечениям, чтобы упустить такой прекрасный случай надорвать бока. Однако, когда надменная ухмылка исчезла с лица офицера, смех мгновенно оборвался и наступила гробовая тишина.

– Вы же рыцарь, как вы можете? – прошептали дрожащие губы готовой вот-вот заплакать девушки.

– Я не рыцарь, я конгар-лейтенант, а ты не кисейная барышня, ты сержант. У тебя есть приказ, так выполняй! – назидательно произнес бородач, а затем обратился к стоящим рядом солдатам: – Киро, отведи коня Ее Гвардейского Высочества в конюшню, овса не давай, своим лошадкам жрать нечего! А ты, Жаф, проводи дамочку к коменданту, только проследи, чтоб она по дороге умылась! У капитана вчера с вечера полы начищены, чтоб не запачкала!

Отдав приказания, лейтенант ушел, а часовые разошлись по постам. Шутовское представление было окончено, жизнь форта вернулась в привычное русло.

Рослый веснушчатый парень по имени Жаф пошел вперед, всем своим видом демонстрируя неуважение и к гвардейцу в юбке, и к своему поручению. Пехотинцы недолюбливают всадников, солдаты линейных частей презирают чопорных гвардейцев, а послужившие годик-другой мужчины не воспринимают девиц на службе всерьез. Все эти три негативных фактора, усугубленные ранним часом визита и скукой несения рутинной службы, и стали причиной такого «теплого» приема посланницы.

Сохраняя на лице прежнее недовольное выражение, девушка шла за сопровождающим и отряхивалась на ходу. Она уже успокоилась, гнев остыл, а обида улетучилась, но глазевшим на нее ротозеям на стенах об этом не стоило знать. К чему? Пусть думают, что она продолжает злиться, тогда никто не обратит внимания на то, как пристально она смотрит на зачехленные катапульты, на пустые конюшни и на продуктовый склад, в котором почти не осталось еды. По большому счету, девушке-сержанту незачем было знать внутреннее расположение форта и количество оставшейся провизии, однако жизненный опыт подсказывал кавалеристке, что не стоит брезговать возможностью получить дополнительную информацию. А вдруг пригодится? А вдруг увиденное и услышанное ею сегодня когда-нибудь сыграет решающую роль?

Пройдя мимо казармы, обойдя стороною кузницу, баню и скотный двор с десятком испуганно кудахтающих при приближении человека куриц, сержант и ее сопровождающий достигли главной башни. Подъем по узкой винтовой лестнице на третий ярус занял не долее полминуты, а вот ожидание, пока комендант форта изволит проснуться, понять, в чем дело, и ее принять, затянулось на целые четверть часа, по крайней мере, девушке так показалось.

Наконец-то часовые открыли перед ней дверь и, недовольно морщась при виде того, какие следы оставляют ее грязные сапожищи на только что начищенном полу, пропустили посланницу внутрь комендантских апартаментов.

Комендант форта «Авиота», сорокасемилетний гвер-капитан Кобар, был не один. На широкой кровати, устланной мягкими шкурами, развалились две упитанные девицы. Вся троица была в неглиже и нисколько не смущалась подобным.

– О, проходи-проходи! Третьей будешь?! – заметив, что посыльный хоть и в форме, но все-таки женщина, обрадовался гвер-капитан и призывно замахал рукой, однако, обратив внимание на суровый взгляд чумазой красавицы, поспешил добавить: – Ну, нет, так нет, неволить не стану!

Конечно, Кобар был грубияном и развратником, но его открытое лицо и широкая улыбка почему-то не вызывали отвращения у сержанта. На крепком теле стареющего солдата виднелось множество шрамов различной глубины и степени заживления. Следы минувших боев свидетельствовали о многом, но прежде всего подчеркивали основную черту характера дослужившегося до коменданта форта ветерана. Он любил жить, жить открыто, незатейливо и просто, не утруждая свой мозг витиеватыми идеями, не стоящими даже ломаного гроша, и не впутываясь в сложные паутины замысловатых интриг, которые хоть и могли поспособствовать ошеломительному карьерному росту, но порой значительно сокращали жизнь. «Вино, женщины, мордобой, возможно, еще добротные мечи и хорошие кони… – вот основные жизненные приоритеты весело проводящего время в обществе двух пышнотелых красоток гвер-капитана. С такими людьми просто общаться, на них грех обижаться, они вне заговоров, идей и интриг, они нашли свое место в жизни и не променяют его даже за самые щедрые посулы.