Доспехи из чешуи дракона

– Это доспехи оборотня, не смей надевать! – приказал бродяга, сбрив последний лоскут вместе с кусочками кожи. – И меч зверя не трожь, а то пожалеешь!

– Что, в оборотня превращусь?! – сквозь сжатые от злости зубы прошипел Семиун. Выходка со стулом отбила у него охоту шутить.

– Да нет, мужской силы только лишишься и запаршивеешь, – рассмеялся Шак, получивший удовольствие от созерцания перепуганной физиономии любопытного юнца.

Бродяга не соврал, сказал правду. Ему уже доводилось видеть парочку воришек, позарившихся на дорогие наряды проезжего купца-оборотня. Первое время все было хорошо, но затем у неразборчивых членов банды, в которую Шак тогда входил, пошел зуд по коже и образовались странные шишаки на местах, которые молодые оболтусы показывали лишь кабацким девицам. Через месяц по больным телам пошла гнойничковая сыпь, а через год у обоих завшивевших отвалились носы и ногти. Их изгнали из города, обрядив в наряды прокаженных, но бродяга точно знал, в чем крылся секрет наложенного на обоих проклятья. Одежду оборотня брать нельзя, ее может носить лишь сам перевертыш и такие же полулюди-полузвери, как он.

– Нам пора! – скомандовал бродяга и, подобрав с пола узел да топор, направился к двери, ведущей в коридор, в конце которого была небольшая прихожая и выход во двор. – Начинает светать, у нас всего час, чтобы пробиться к лошадям, уйти от преследования и добраться до ближайшей деревни, где я смогу приготовить зелье.

– А может, ты сначала сваришь его? Охранники-то внутрь дома не суются, – возразил Семиун, не последовавший следом, а так и оставшийся стоять возле стены, где его чуть не убил брошенный стул.

Юноша заподозрил неладное и интуитивно не доверял спасителю. Узнать о чудовищах так много из сказок да легенд невозможно, по крайней мере, он, хоть и порядком постранствовал, но ни разу не слышал баек о том, что из частей тел хищных монстров можно сварить раствор, лечащий смертельные раны, а значит, фактически приносящий вторую жизнь, дарящий бессмертие.

– Нет, не сварю, – покачал головой остановившийся в дверях бродяга. – Мне печка нужна, да и парочка более простых компонентов, которых здесь не найти, например козлиная борода. Козлов во дворе много пасется, но они при оружии и остричь себя не дадут.

Ответив на вопрос, а заодно пошутив, Шак скрылся за дверью, предоставив товарищу право выбирать: или следовать за ним, или подохнуть в одиночестве на месте. Семиун задумался, но не над этой дилеммой, тут как раз нечего было решать, а вот личность партнера с каждым днем вызывала у него все больше и больше сомнений. Был ли он обычным вруном, пытавшимся с его помощью убраться из проклятого места, или был не таким уж профаном в целительстве, обладал знаниями куда большими, чем любой лекарь? Кроме того, и это особенно смущало Семиуна, ругавшего себя, что не додумался до этого в первую очередь, бродяга, хоть и обладал большой физической силой, но выиграть два боя подряд с оборотнем и болотной дамочкой было почти невозможно.

«Допустим, ему повезло, но повезло дважды, это уж чересчур! Госпожа Удача слишком ветрена, чтобы проявлять такое завидное постоянство. А может, он и сам зверь?! – пронзила мозг Семиуна ужасная догадка, но тут же испарилась вместе с остальными сомнениями. – Нет, глупость, зачем ему это? Был бы зверем, давно бы меня сожрал. Да и версию с колдуном умной не назовешь. И богомерзкая нежить, и колдуны, конечно, умело скрываются среди людей, но влезать в шкуру нищего бродяжки?! Нет, этого уж точно никто из них не захочет! Что же касается простого обмана, обыкновенного шарлатанства…возможно, но только не при данных обстоятельствах. Не желал бы мне Шак добра, не стал бы выручать, не явился бы в хорошо охраняемый особняк посреди леса».

Несмотря на то что Семиун находил все произошедшее с ними неимоверно странным, он последовал за компаньоном и решил беспрекословно слушаться его и впредь, по крайней мере, до тех пор, пока они не доберутся до деревни и бродяга не приготовит свое чудотворное зелье. А там будет видно: как себя вести и что написать в отчете…

Глава 10

Презирая смерть

Снаружи особняка ничего не изменилось, разве что стало чуть светлее, да количество бодрствующих часовых уменьшилось вдвое. К раннему утру, когда над лесом стоят сумерки, разговоры за кострами затихают, а еще недавно шумно галдевшие собутыльники в унисон храпят, повалившись друг на дружку. Краткий промежуток между первыми и вторыми петухами – самое лучшее время для темных дел, но прильнувший глазом к узкой щели приоткрытой входной двери Шак почему-то не торопился начать трудный путь до конюшни, чего-то ждал и нервно бормотал проклятия в липкую от крови, торчащую в разные стороны уродливыми клоками бороду.