Турнир

– Не боись, мимо замка не проскочим, – усмехнулся командир, – он прям посередке деревни и стоит, возвышается… грозно и величественно зиждется, поражая глаз непревзойденной красотой и вселяя в сердца холопов трепетный страх!

За спиною моррона вновь раздался дружный хохот, но на это раз он был гораздо громче, задорней и продолжительней. Обернувшись, Грабл увидел, что некоторые лесорубы даже катались по земле, держась руками за животы. Причину всеобщего веселья потомок гномов сразу не понял, но зато чуть позже, когда его глазам наконец-то предстал замок, он сам был готов пуститься во все тяжкие: заржать и задрыгать ножками, уподобившись ретивому годовалому жеребцу.

– Ну, так как поступим-то?! Могем ночки подождать, могем сразу пойти. Решать-то те! – изрек рыцарь, флегматично взирая на низкорослого спутника сверху вниз. – Выбор у нас небольшой, незаметно к замку все равно не подкрасться, крестьянские бабы да детвора всяко шум подымут…

– А ты не хошь сперва кого на разведку послать? – поразился Грабл легкомысленному отношению к делу вроде бы опытного командира. – Надо ж перед штурмом узнать, как высоки стены, как глубок ров, где подходы удобные, да и воинов у рыцаря сколько?

– Сынишка, недоросль лопоухий, да колченогий слуга, вот и все его войско, – презрительно хмыкнул рыцарь. – Ты за дурня меня не держи! Раз не послал разведчиков, значит, и не надо, значит, и так все знаю! Будем ждать ночи али нет?!

– Каковы шансы на успех при ночном и дневном штурмах? – спросил Грабл, немного подумав и в конце концов решив довериться мнению рыцаря. – Фон Тервик не должен уйти живым!

– Не уйдет, за то ты не бойся, – заверил командир, – река ему путь к бегству преграждает, а пловца иль лодку стрела с болтом всегда догонят! Вот только если днем пойдем, нескольких человек лишиться можем, при ночной же атаке обойдемся без потерь!

– Время дорого, прямо щас надо идти! – нехотя выдавил из себя Грабл, ощутивший легкое чувство вины, ведь за его нетерпеливость лесовикам вскоре, возможно, придется заплатить несколькими жизнями.

– Как скажешь… воля твоя, – с напускным безразличием произнес командир, пожимая широкими плечами, а затем резко развернулся к отряду лицом и крикнул так громко, что у моррона чуть не лопнули барабанные перепонки: – Чо расселись, оглохли, што ль?! Подъем, лежебоки, строиться!

Видимо, высокорослый усач стал командиром лесной дружины не только потому, что в прошлом носил шпоры рыцаря. Лесовики его уважали и слушались беспрекословно. Едва с его уст слетела команда, все до единого бойцы тут же бросились ее исполнять; повскакали с мест и, не ропща на краткость выстраданного отдыха, принялись облачаться в доспехи. Правда, на этот раз бывалые солдаты затягивали ремешки лат потуже да и кольчуги прижимали к нательным рубахам плотнее. Впереди была не пробежка, а бой, и от того, насколько ладно будут сидеть на теле доспехи, зависела жизнь воина.

Подивившись дисциплине, царившей в рядах нерегулярного войска, моррон поступил по примеру остальных, то есть стал надевать доспехи, которые ему уже изрядно поднадоели да и плечи слегка натерли. Не прошло и пары минут, как толпа вальяжно развалившихся на травке босяков вновь превратилась в хорошо организованный отряд и образовала строй в две шеренги. Поскольку Грабл был в глазах лесовиков чужаком, то ему места в их рядах не нашлось, впрочем, моррон и не пытался его искать. Порученца Легиона вполне устраивало то особое положение, на котором он находился, и те преимущества, что оно сулило. Он шел с отрядом, а не в составе его, и, следовательно, приказы командира в бою на него не распространялись. Во время будущей схватки он мог находиться где угодно и заниматься чем угодно; он мог вообще тихо стоять в сторонке и наблюдать, как лесное воинство штурмует замок. Впрочем, подобное лениво-трусливое поведение противоречило его деятельной натуре. Грабл Зингер не мог невозмутимо созерцать, как льется чужая кровь ради нужного именно ему дела. Он был не из тех, кто привык загребать жар чужими руками!

Проведя беглый осмотр своего бравого воинства, командир, видимо, остался доволен. По крайней мере, ни тычков, ни ругани с его стороны не последовало. Не тратя времени даже на краткую речь перед ратным делом, которой обычно офицеры поднимают боевой дух зеленых новичков, бывший рыцарь быстро поделил солдат на четыре неравные группы и, назвав имена командиров трех вспомогательных отрядов, отдал приказ к выступлению. Первыми покинула лесную опушку троица лучников, причем стрелки отправились в путь бегом. Затем начали спуск с возвышенности две группки по четыре человека в каждой. Они шли быстрым шагом, но берегли дыхание, не торопились растратить только что восстановленные после утомительного перехода силы. Когда же восемь солдат достигли поля, покинул позицию и основной отряд.