Коза на роликах

Вот и сейчас он старательно пытался влезть под одеяло весь, поэтому про сон Люсе пришлось забыть.

– Сейчас, сейчас… – уныло продирала Люся глаза, засовывая ноги в тапки. – Что ж это тебя Васенька не вывела?

– А Васенька с дитем сидит, – появилась в дверях Василиса. – Дохлый твой план оказался, Люся. Пашка нас в два счета раскрутил. Вон, Катюшу привез, когда еще восьми не стукнуло. Ирод, ребенка на английский потащил…

– Неужели на английский? В такую рань…

– Да не беспокойся, Катенька отсыпается. Пусть девчонка сегодня у меня поспит, все равно нам в театр только завтра, – махнула рукой Василиса и пошла на кухню готовить завтрак.

После прогулки пришлось Люсю срочно кормить и собирать на задание. Вообще-то подруга уверяла, что и сама может собраться, но доверять ей в таком деле Василиса побоялась: все же Людмила шла не абы куда, а на рынок, встречаться с мачехой Риммы, а торговцы люди непредсказуемые, кто знает, может, с Люсенькой и разговаривать-то не захотят. Нет, обряжать Люсю нужно было только Василисе.

– Вася, если ты меня опять вырядишь как идиотку, я никуда не пойду, – капризничала Люся. – Зачем ты отбираешь у Малыша этот старый пуховик? Ты же знаешь, он всегда его зубами дерет! То есть… ты хочешь, чтобы я его надела? Вася, но он же у нас у порога лежал!

– Люся! Не кривляйся! После порога мы его два раза уже стирали! – категорично заявляла Василиса Олеговна. – Ты должна идти на рынок в пуховике, там все так одеваются, а людям не нравится, если кто-то выделяется из общей массы, это я тебе как психолог говорю!

– А можно я надену свое пальто? – все же не могла смириться Люся.

– Можно. Но тебе никто не раскроет душу. А тебе надо, чтобы раскрыли!

– Глядя на меня в этом пуховике, можно раскрыть только кошелек – милостыню бросить… – бурчала Люся.

Она уже поняла, что никакие доводы на свете не заставят Василису изменить решение – подруга ей виделась только в пуховике. Хотя один выход у Люси был.

– Вася, я не надену пуховик, – спокойно предупредила она. – Если ты попытаешься напялить его на меня, я заору. Буду кричать сильно и долго. И тогда…

– Я тоже так думаю, – мигом согласилась Василиса. – И к чему тебе такое убожище, только лишний раз себя уродовать, ты и так не красавица… Конечно, Люсенька, иди в пальтишке.

Для Василисы ничего страшнее Люсиного крика не существовало.

Когда за подругой захлопнулась дверь, Василиса решила посвятить-таки себя любимой внучке.

– Катенька, хочешь, пойдем в магазин, конфеток купим. Ой, у нас в хлебной лавке такие пирожные привозят, просто во рту тают! Это совсем недалеко, пойдем?

Девочка было дернулась, потом подскочила к зеркалу, придирчиво оглядела себя с головы до ног и с сожалением покачала головой:

– Нет, баб, боюсь, меня от твоих пирожных разбарабанит, как маму на девятом месяце. Кто ж меня потом в звезды возьмет?

– Да что ж это за профессия такая – звезда?! – всерьез обеспокоилась Василиса и забегала вокруг внучки. – Ну вот ты мне скажи, что это за дело такое полезное? Ну да, не спорю, звезды тоже нужны, ну а как же учителя, строители, шоферы, маляры?

Девочка вытаращила глаза:

– Ты чего, хочешь меня маляром, что ли, сделать?

– А что такого?! Ишь ты, в звезды ей понадобилось! Ты вот на отца посмотри! Он ловит преступников, не звездун никакой, а без милиции у нас никуда, хоть и костерят ее на каждом углу!

– Баб, я не хочу в милицию… – чуть не плакала Катенька.

– А я тебя и не сажаю! Или вот, к примеру, учительница твоя – Мария Петровна! Молоденькая, хорошенькая, куколка! А однако ж в звезды не кинулась! Вас учит. А чем плохо врачом быть?

– Н-ну врачом… может быть…

– Людям плохо, а ты помогаешь. У мамы голова заболит, маму будешь лечить, у папы живот закрутит – папу. У меня, мало ли, ухо заболит, Люсеньку, опять же, от маразма…

– Наденьку от кашля… Ниночку от поноса… Нет, я, наверное, врачом тоже не буду.

Воспитательный процесс прервал настойчивый звонок в дверь.

– Ой, теть Вась, а мамы нет? – ввалилась в прихожую Ольга, распространяя тонкий незнакомый парфюм. – Малыш! Крошка, вон ты какой вымахал! Финичка, и ты прибежал, иди, я тебя на ручки возьму.

– Кхык. Люсеньки нет… да ты проходи, хочешь, кашки вон овсяной поешь, – засуетилась Василиса.

– Некогда мне, теть Вася, – порхала по комнате Ольга и, видно было, что-то искала. – Вы не помните, у мамы такие бусы есть…

– Это которые переливаются?