Лесная герцогиня

Однако принц и слова не успел сказать. Его опередил другой властный голос.

– Молчать!

Эврар Меченый. Тоже господин. Человек из толпы, но ее главарь. И в глазах старого мелита не было почтения к сыну Ренье Длинной Шеи. Усы его приподнялись в недоброй ухмылке.

– Благородному господину понравились мои собаки?

Его голос был тих, почти сливался с глухим рычанием овчарки.

– Что ж, убедитесь, каковы мои псы!

И в следующий миг он рывком послал своего зверя вперед.

Гизельберт успел отскочить за молодого Адама, и пес в прыжке налетел на того, сбил с ног. Крик поваленного слился с глухим рычанием. А на Гизельберта уже неслась сбоку еще одна собака, но он успел взмахнуть мечом, не понимая, кричит ли он сам или визжит пораженный сталью зверь. Но тут же понял, что и он кричит, когда в бедро ему впились клыки третьего пса. Он упал, отбиваясь, стремясь поразить зверя. Но на него тут же набросились люди. Били, пинали, выбили оружие, рвали волосы, поднимали и толкали вновь. Удары, удары, вывихнули руки, расцарапали лицо. От боли он выл, но не слышал себя в диком реве толпы. Кровь заливала его тело, одежда была изорвана в клочья, и, когда он падал, к ранам прилипали камешки гравия.

Не сразу и понял, что его отпустили. Сначала просто лежал, сжавшись, накрывшись руками. Его истязатели были все еще здесь. Стояли вокруг плотной стеной, потом стали отходить. Гизельберт медленно поднял голову, еще не понимая, почему его пощадили. Голова гудела, мир казался расплывчатым. Совсем рядом он увидел тело аббата Дрого со вспоротым животом. Но Дрого был еще жив. Стонал, сдерживая края страшной раны вспоротого живота, словно пытаясь удержать на месте вываливающиеся внутренности. Что-то подкатилось, задев кисть Гизельберта. Он резко отдернул руку. Голова одного из близнецов с широко открытыми, все еще хранящими удивленное выражение глазами.

Гизельберт затряс головой, ощупал рану на затылке. На пальцах осталась кровь. Он стал тяжело подниматься. Это ему стоило неимоверных усилий, он заваливался на кровоточащую, разорванную собакой ногу. Мясо на бедре висело клочьями, и кровь затекала в сапог.

Наконец он смог привстать и только тут понял, что произошло. На крыльце усадьбы стоял Гильдуэн, прикрываясь полураздетым бессильным телом Эммы. Свой меч он держал, направив лезвие к ее горлу. Рассудительный Гильдуэн. Он один не растерялся, нашел выход, как им спастись. Им двоим. Ибо, кроме него и Гизельберта, спасать уже было некого. Даже только что шевелившийся Дрого уже затих, и его спазматически дергающиеся внутренности выпали на песок через начавшую темнеть рану.

Гизельберт стер струящуюся из носа кровь. Смотрел на Гильдуэна с Эммой. Тот кричал:

– Коней нам! Коней, или, клянусь башкой Христовой, я убью эту женщину!

Гизельберт медленно, припадая на ногу и сдерживая стон, двинулся в его сторону. Чувствовал жалящие спину взгляды толпы. И с каким-то равнодушием подумал, что он подозревал, что с ними может произойти нечто подобное. Ведь они посягнули на Звезду этих людей. Диких людей Арденнского леса.

Гильдуэн был напряжен, даже мелко дрожал. Но это не мешало ему удерживать навалившуюся на него полубессознательную Эмму. Гизельберт увидел ее бледное лицо, темные круги вокруг глаз. Она была слишком слаба и измучена, чтобы пытаться вырваться, глядела на Гизельберта ничего не выражавшими глазами. Даже острие меча у ее груди словно не пугало ее.

– Выйдите все со двора! – кричал Гильдуэн, когда Эврар понуро вывел вперед двоих взнузданных лошадей. – Я говорю, все вон!

Люди повиновались, но с неохотой. Казалось, малейшая ошибка – и они кинутся, чтобы довершить начатое. Даже воздух стал тяжелым от исходившей от толпы угрозы. И все же они отступили. Пока их Звезде грозила опасность, они уступали.

Гизельберт медленно, давясь от боли, подошел к лошади. Голова шла кругом, и ему понадобилось приложить немало усилий, прежде чем он смог вставить ногу в стремя, подтянуться и сесть в седло.

– Ехать сможете?

Это спросил Гильдуэн. Он уже сидел верхом, удерживая перед собой Эмму.

Гизельберт взял поводья в руку.

– Оставь ее, Гильдуэн. Они не прекратят нас преследовать, пока она с нами.

– Да пропади все пропадом! – почти вскричал обычно спокойный наперсник принца. – Вы думаете, я этого не понимаю? Однако пока она с нами, у нас есть шанс пробраться сквозь толпу.

Гизельберт ничего не ответил. Собрав остатки сил, стараясь не думать о боли в бедре, пришпорил лошадь. Слава богу, ему досталась саврасая кобылка Адама, послушная, хотя и медлительная. Повинуясь наезднику, она мерно затрусила к воротам. Но, к счастью, ее заразил быстрый ход коня Гильдуэна, она ускорила бег, переходя на крупную рысь.