Холостяк года

— Нет, я этого не говорил, — задумчиво протянул он. — Но мы должны разобраться, что случилось. Все закончилось так непонятно из-за нашего упрямства, нежелания обсуждать проблемы. На этот раз я не хочу совершить ту же ошибку. Я хочу продолжать жить.

— И я тоже! Черт возьми, Ти! Но мы не решим эти проблемы в постели!

— Ты права. — Ти поймал себя на мысли, что ему абсолютно наплевать, решит постель их проблемы или нет. Он знал, что будет на вершине блаженства, и хотел этого.

Никаких вопросов.

Никакого замешательства.

Никаких сожалений.

— Мы поженились слишком рано, вот и все. — Голос Сиерры вернул его обратно на землю. — Мы сами поставили себя в положение, из которого не смогли выбраться. Но сейчас мы достаточно взрослые, чтобы все исправить, не причинив боли и не наделав новых ошибок. Ведь так?

— Ты действительно так думаешь? — протянул он, не сумев сдержать скептическую нотку в голосе.

— Мы должны контролировать себя, — настаивала Сиерра. — Мы были слишком молоды тогда, но сейчас повзрослели.

— Конечно, возраст… Значит, взрослые должны быть строги и скрывать свои желания. — Кусая нижнюю губу, Ти завел машину и поехал.

* * *

Гараж Ти открылся бесшумно, не нарушив тишину в машине, которая царила всю дорогу домой.

Красота прибрежной ночи очаровывала Сиерру здесь, в дюнах, еще больше, чем в гавани. Когда дверь гаража опустилась, оставив их в темноте, она почувствовала острое желание вырваться из этих стен наружу, к морю, подальше от тех чувств, которые возбудил в ней Ти.

Он следовал за Сиеррой в дом. Молодая женщина чувствовала дрожь, она сомневалась, что сможет оттолкнуть Ти, если тот приблизится к ней и начнет целовать.

Нет, она сделает все наоборот: прильнет к его телу и отдастся ему вся без остатка.

— Не думаю, что проблема в возрасте, Сиерра, — сказал он, войдя в гостиную. Он кинул пиджак на кушетку, снял галстук и закатал рукава, как будто в доме было слишком жарко.

— Тебе было двадцать, — ответила в свою защиту Сиерра. — Мне — восемнадцать. Мы были почти детьми. Я понимаю это сейчас, когда смотрю на Энжи, Лену и даже Джорди.

— Возраст — это не только количество прошедших дней рождения, — возразил Ти.

— Разве?

Одна сторона воротника поднялась к щеке Ти и теперь прикрывала появившуюся щетину. Он держал руки глубоко в карманах, взгляд его был задумчив.

— Мы оба выросли достаточно быстро. Не забывай это, Сиерра. Ты стала взрослой сразу после смерти матери. А я…

С самого рождения.

Это был самый верный способ остудить их пыл — поговорить о детстве Ти.

Сиерра знала, что он не любит вспоминать об этом. Сиерре всегда приходилось собирать историю его жизни по кусочкам.

Он не знал своего отца и едва помнил мать. Та считала себя великой певицей и периодически исчезала в Нью-Йорке, или Нэшвилле, или на Западном побережье, где пыталась снискать славу и признание, оставляя при этом Ти на попечение бабушки и дедушки. У Файт Гаррет действительно был когда-то хороший голос, позже разрушенный сигаретами и неправильным образом жизни.

Бабушка с дедушкой жили на маленьком участке земли, где бабушка разводила кур, а дедушка ремонтировал все, что ему приносили. Они постоянно болели и нуждались в деньгах. С шести лет самым трудоспособным и ответственным членом этой семьи был Ти, а с семнадцати — остался ее последним представителем.

Поэтому, может быть, он прав: зрелость не зависит от количества прожитых лет. И проблемы их объяснялись не отсутствием опыта.

— Так о чем ты говоришь, Ти? — Сиерра наблюдала, как он вытащил руки из карманов и отправился к двери, ведущей на террасу. Дверь открылась, и в комнату ворвался морской воздух. Сиерра и Ти вышли на веранду.

Ти облокотился на деревянные перила, и его лицо скрылось в тени. Сиерра наблюдала за мужем и еле сдерживала желание дотронуться до него.

— Я думаю, наш разрыв был неизбежен, — ответил Ти. — Так что мы не должны себя винить…

— Я не виню себя!

— …или друг друга, — тихо закончил он. — Мы осознанно сделали выбор, по не угадали, поэтому наш брак был обречен на провал. Нам не о чем жалеть. Остается только праздновать.

— Праздновать?

— Праздновать то, что когда-то нам было хорошо, нам действительно было очень-очень хорошо, Сиерра.

На Сиерру нахлынули воспоминания. Она помнила то, как они занимались любовью, как безумно хотели видеть друг друга после тяжелого рабочего дня, как засыпали ближе к рассвету. Ей казалось, что они король и королева волшебного царства, о котором больше никто не знает. Сиерра чувствовала себя тогда на вершине блаженства.