Гений страшной красоты

– Мне не нужны ваши украшения, – начала отнекиваться Эстер, – и я больше не работаю горничной, занимаюсь разведением собак, хорошо зарабатываю.

Лидия Сергеевна заплакала навзрыд, а ее бывшая прислуга смутилась. Некоторое время Эстер старательно объясняла, по какой причине она не может отправиться в Филимоново, а потом, неожиданно для самой себя, вдруг согласилась:

– Ладно уж, приеду на пару дней, посмотрю, что можно для вас сделать…

И вот Эстер находится в столовой прекрасно знакомой ей дачи, только шикарно отремонтированной, и растерянно повторяет:

– Лидия Сергеевна, вы прекрасно выглядите, совершенно не изменились!

Несмотря на странность ситуации, комплимент порадовал жену академика. Бархатова расплылась в улыбке.

– Спасибо, дорогая. И отдельное мерси за то, что решила бросить свои дела и поспешила сюда в качестве спасателя. Но я совершенно здорова и ни в чем не нуждаюсь!

– Уже вижу, – кивнула Эстер.

– Ваша сумка шевелится, – подала голос Яна.

– И вроде ворчит, – добавила Лена.

Эстер встала и расстегнула длинную «молнию» на здоровенной торбе, наружу незамедлительно выбралось невероятное создание. На какую-то секунду мне показалось, что это уменьшенная копия зебры, вот только на шкуре у нее было всего две полосы, светлая и черная.

– Это кто? – ахнула Лидия.

– Мартин, – с нежностью произнесла Эстер. – Мой лучший экземпляр. Остальные не ахти получились, а вот он прекрасен.

– Это пес? – с сомнением поинтересовалась Агния. – Ты только что говорила, будто разводишь пуделей на продажу. Пудельки – это такие кудрявенькие, лохматые и с длинными ушами глупые псинки, которые лают не замолкая. Я ничего не путаю?

– Что бы ты в собаках понимала! – оскорбилась Эстер. – Сама глупая!

– Эй, поосторожней! – вскинулась Агния. – Прислуга должна знать свое место!

Эстер расхохоталась.

– Очнись! Я давно у Бархатовых не служу, а ты, кстати, даже в прошлые годы в доме у Андрея Валентиновича была не барыней, а в приживалках вместе с Ленкой. Можешь щеки не раздувать и ядовитой слюной не плеваться. Как была нищей, так ею и осталась. А я теперь женщина обеспеченная, успешная собакозаводчица, не чета тебе.

Агния, покраснев, завопила:

– Лидочка! Неужели ты позволишь какой-то горничной, пусть и бывшей, говорить в таком тоне со своей золовкой? Унижая меня, охамевшая баба втаптывает в грязь и тебя! Если ты ее не приглашала, пусть Эстка вон убирается!

– Назло не уеду, раз тебе этого хочется! – по-детски запальчиво откликнулась бывшая экономка. – Ты, Гнюшка, тут по-прежнему никто, не имеешь права меня гнать.

– Не смей звать меня Гнюшкой! – взвилась та.

Эстер округлила глаза:

– Почему? Тебе не нравится собственное имя? Извини, не знала. Раньше ты на Гнюшу безропотно откликалась.

Агния насупилась, но больше ничего не сказала. А я тут же вспомнила, что Лидия именно так называет свою золовку.

– Прикольно! – хихикнула Яна. – Гнюшка… На говнюшку похоже.

Девочка произнесла это очень тихо, но я, сидевшая рядом, услышала и шепнула:

– Яна! Ты мне обещала!

– Разве я прыгнула с крыши? – так же тихо, с самым невинным видом парировала юная экстремалка.

Я решила купировать назревающий скандал и попыталась перевести беседу на другую тему:

– Ваш пес – не стандартный пудель.

– Мартин – лабродудель! – гордо сообщила Эстер.

– Кто? – на сей раз совершенно искренне удивилась я.

– Лабродудель, – повторила собакозаводчица. – Щенок лабрадора и пуделя.

Я уставилась на странное существо самого нелепого вида. Вот почему у Мартина голова, передние лапы и часть торса имеют цвет топленого молока, а задние конечности, хвост и, так сказать, попа с талией чернее грозовой тучи. Как правило, помесь двух пород берет что-то от отца, что-то от матери, признаки перемешиваются, и получаются весьма оригинальные, подчас очаровательные щенки. Но Мартин похож на неправильно собранный конструктор. Некто взял кусок от лабрадора, половину от пуделя и соединил эти части в районе живота. Даже шерсть у пса разная – спереди короткая и прямая, а сзади буйно кудрявится. Исключение составляют лишь уши – они пуделиные. Но свисают с головы лабрадора.

– Правда, хорош? – воскликнула Эстер. – Я не могла оставить Марти дома одного. Розалию и Джулико на время моего отъезда приютила соседка, у нас с ней уговор, я плачу ей за передержку своих собак. Но Мартину всего шесть месяцев, он еще слишком мал, чтобы оставаться без хозяйки. И соседке его не оставишь – у нее есть попугай Гоша, так он, едва Марти увидит, глаза закрывает и на дно клетки кверху лапами валится. Отчего у птицы такая реакция, никто понять не может!