Гений страшной красоты

– Гадость, – поежилась я. – Конечно, Соня совершила ужасный поступок, изуродовала жизнь двоюродной сестры и Юры. Но и родители их хороши! Требовать крупные суммы за увечье!

– А на какие тугрики детей лечить? – вздохнула Эстер. – Лидия Сергеевна уперлась, не хотела отдавать накопления. И тогда Андрей Валентинович сообщил ей о смерти Елены.

Экономка показала пальцем на проем, за которым находилась столовая.

– Они там сидели, а я здесь картошку чистила. Хорошо помню тот их разговор…

В комнату вошел Бархатов и сказал жене:

– Елена скончалась. Соня теперь убийца, а мы родственники преступницы.

Лида ойкнула, а муж продолжал:

– Если правда наружу вылезет, Софья пойдет под суд, потом будет отбывать срок в колонии. Рухнет наша жизнь, тебя как мать уголовницы уволят из института красоты, о себе лучше промолчу.

– Есть хоть какой-нибудь способ нас спасти? – заплакала Лида. – Ну за что мне такое горе? Господи, только подумаешь: «Слава богу, все обошлось», – как вылезает новая голова гидры!

– Я тебе уже предлагал мирное решение вопроса, – напомнил Андрей Валентинович. – Надо заплатить всем. Но ты же не хочешь.

– Мы умрем в нищете! – взвизгнула Лида.

– Ничего, справимся, – пообещал ученый. – Соню отдам в специнтернат, я нашел подходящий, там из нее человека сделают. Заработаю я семье на кусок сыра, но только при условии, что дочь останется на свободе. Иначе я окажусь без работы, меня не возьмут учителем истории даже в ПТУ, где готовят дворников.

– Распатронить заначку? – закричала Лидия. – Ах, какие же они сволочи! Нет бы по-дружески промолчать! Неужели у нас совсем ничего не останется?

– Ни копейки, – мрачно подтвердил муж…

Эстер замолчала, потом произнесла:

– Вот еще одна причина, по которой профессор про смерть Лены сказал: понял, что только в таком случае супруга согласится деньги со сберкнижки снять. Она у них была в совместном владении, если один вкладчик вознамерился снять крупную сумму, необходимо было разрешение второго.

– Странно, что супруги обсуждали столь деликатную ситуацию в присутствии экономки, – пробормотала я.

– А чего им таиться? – усмехнулась Эстер. – Я в доме жила, все видела.

– Да? И что же происходило шестнадцатого сентября, после того как детей в больницу увезли?

– Андрей Валентинович Софью в спальне запер и сам тоже в клинику в Прохоровке подался. Лидия мне велела кровавое пятно на полу гостиной отмыть, но сначала Соню вниз привести. Я приказ выполнила. Стала паркет тереть. Тут хозяйка принялась на дочь орать: «Поняла, что ты сделала? Сообразила?» Девочка сидит на диване, глаза как пуговицы, неясно, слышит она мать или нет, вид у нее как у зомби. А Лида ее трясет: «Помнишь, как Лену толкнула? Говори: «Да, мама, да, мама, да!» Я не выдержала и вмешалась: «Оставьте бедняжку, ей нехорошо». Лидия как завизжит: «У нас у всех шок будет, когда сюда милиция приедет!» Схватила дочку за руку и на второй этаж поволокла. Соня безропотно за матерью пошла, но двигалась, как кукла деревянная, видно было – плохо ей.

– Дальше, что дальше? – поторопила я рассказчицу.

Эстер вздохнула и продолжила:

– Девочка так взаперти и просидела, пока родители ее судьбу решали. Я Соне еду носила и видела, как ей плохо. Тогда слово «стресс» не употребляли, говорили «нервный срыв». Один раз доктора ей вызвали, но он не помог. Бедняжку постоянно тошнило, то ее колотило в ознобе, то трепало жаром, глаза красные, губы потрескались. Помню, велел ей Андрей Валентинович к машине идти, когда уже в интернат везти собрался, так я ему и шепнула: «Лучше Соню хорошему врачу показать. Гляньте, на привидение девчонка похожа». А хозяин как рыкнет: «Не лезь куда не просят!» Я и заткнулась. А вскоре мне расчет дали.

– Смею предположить, что вы тоже получили от хозяина деньги, – твердо произнесла я.

Экономка склонила голову к плечу.

– Да. Но в отличие от остальных я никогда Бархатовых не шантажировала, не говорила им: «Платите, иначе все растреплю про трагедию». Наоборот, я очень удивилась, когда конверт открыла. Если прислугу внезапно увольняют, хозяева обычно дают ежемесячное жалованье, а если очень повезет, то перепадет двойной оклад. Но Андрей Валентинович прямо-таки расщедрился. Хотя я молчала бы и без денег. Так уж воспитана, никогда не выношу сор из избы. Мне было их всех очень жаль. Но, как оказалось, семейные несчастья после раздачи слонов не завершились. Софья как раз поступила в институт, когда у Андрея Валентиновича нашли опухоль мозга.