58  

Я с трудом верил своим ушам.

– Это вполне en regle,[49] – продолжал Пуаро. – Как ни странно, я могу дать показания, которые полностью опровергнут одно из доказательств судебного процесса.

– Какое же?

– То, что касается уничтожения завещания. Джон Кавендиш его не уничтожал.

Пуаро оказался истинным пророком. Не буду вдаваться в подробности судебного разбирательства, так как это привело бы к утомительным повторам, только сообщу, что Джон Кавендиш оставил за собой право защиты. Дело было передано в суд.

Сентябрь уже застал нас всех в Лондоне. Мэри сняла дом в Кенсингтоне.[50] Пуаро был включен в семейный круг.

Я получил работу в военном министерстве, так что мог постоянно с ними встречаться.

По мере того как одна за другой проходили недели, Пуаро все больше нервничал.

«Последнего звена», о котором он говорил, все еще недоставало. В душе я надеялся, что оно так и останется ненайденным, – иначе как можно надеяться на счастье Мэри, если Джон не будет оправдан?

15 сентября Джон Кавендиш предстал перед судом Олд-Бейли[51] по обвинению «в преднамеренном убийстве Эмили Агнес Инглторп». Подсудимый отказался признать себя виновным.

Защитником был назначен знаменитый королевский адвокат сэр Эрнст Хэвиуэзер.

Королевский адвокат мистер Филипс предъявил обвинение.

Совершенное убийство, заявил он, было преднамеренным, в высшей степени жестоким и хладнокровным. Это было не что иное, как умышленное отравление доверчивой и любящей женщины ее пасынком, которому она многие годы была больше чем матерью. Миссис Инглторп содержала его с раннего детства. Позднее обвиняемый вместе с женой жил в Стайлз-Корт в обстановке роскоши, окруженный ее заботой и вниманием. Она была доброй и щедрой благодетельницей для обоих.

Обвинитель готов вызвать свидетелей, чьи показания засвидетельствуют, что подсудимый – расточитель и распутник – в конце концов оказался в затруднительном финансовом положении и к тому же завел интрижку с некой миссис Рэйкс, женой живущего по соседству фермера. Это стало известно его мачехе, и та во второй половине дня, незадолго до смерти, обвинила его в неблаговидных поступках. Между ними возникла ссора, которую частично слышали некоторые из домочадцев. За день до этого подсудимый купил в деревенской аптеке стрихнин, изменив свою внешность, чтобы переложить ответственность за содеянное на другого человека, а именно на мужа миссис Инглторп, к которому он питал сильную неприязнь. Мистер Инглторп, к счастью, смог предъявить неоспоримое алиби.

17 июля во второй половине дня, продолжал обвинитель, сразу же после ссоры с сыном миссис Инглторп составила новое завещание. Оно было уничтожено – сожжено в камине ее спальни на следующее утро. Однако обнаруженные улики свидетельствуют, что это завещание было составлено ею и раньше, еще до свадьбы, – тут мистер Филипс выразительно погрозил пальцем, – однако подсудимый об этом не знал! Что заставило его мачеху написать новое завещание, когда старое продолжало сохранять свою силу, подсудимый объяснить не смог. Миссис Инглторп была пожилой женщиной и, возможно, забыла о существовании более раннего завещания, или, что казалось ему более вероятным, она могла думать, будто старое завещание аннулировалось после ее замужества. К тому же ранее состоялся разговор на эту тему. Женщины не всегда бывают хорошо осведомлены в юридических вопросах. Приблизительно около года назад миссис Инглторп составила завещание в пользу своего пасынка. Обвинение предъявит свидетельства, доказывающие, что именно подсудимый отнес мачехе кофе в ту роковую ночь. Позднее вечером он пробрался в ее комнату и уничтожил новое завещание, полагая, что таким образом старое, составленное в его пользу, останется в силе.

Подсудимый был арестован после того, как в его комнате инспектором криминальной полиции, замечательным детективом Джеппом, была обнаружена важная улика – пузырек стрихнина, идентичный проданному в деревенской аптеке якобы мистеру Инглторпу за день до убийства. Суду присяжных надлежит решить, являются ли эти изобличающие факты неоспоримым доказательством вины подсудимого.

Ловко намекнув, что для присяжных принятие иного решения было бы абсолютно немыслимым, мистер Филипс наконец сел и вытер платком лоб.

В числе первых свидетелей судебного разбирательства в основном были те, кто выступал на предварительном расследовании дела. Прежде всего были заслушаны показания медиков.

  58  
Предыдущая страница Следующая страница
×
×