Третья

Пуаро предварительно собрал справки о мисс Бэттерсби, а поэтому знал, что она довольно известный математик.

– Не думайте, что я веду бездеятельную жизнь, – добавила она. – Наоборот, я достаточно занята, и тем, что мне особенно по душе. Я даю уроки старшеклассникам. А теперь могу ли я узнать, почему вас интересует Норма Рестарик?

– Есть некоторые поводы тревожиться за нее. Короче говоря, она исчезла.

Мисс Бэттерсби сохранила полное равнодушие.

– Неужели? Под «исчезла» вы, я полагаю, подразумеваете, что она уехала, не предупредив родителей куда. Ах, нет, ведь ее мать умерла! Значит, не предупредив отца. Весьма обычная ситуация по нынешним временам, мосье Пуаро. А в полицию мистер Рестарик не обращался?

– Тут он неколебим. Отказывается наотрез.

– Уверяю вас, у меня нет ни малейшего представления, где она может находиться. Мне она не писала. Собственно говоря, я ничего о ней не слышала с тех пор, как она уехала из Медоуфилда. Так что, боюсь, ничем помочь вам я не могу.

– Мне требуются сведения несколько иного порядка. Я хотел бы узнать, какой она была. Как бы вы ее описали? Нет, не внешность. Я о другом. Ее личность. Ее характер.

– Норма была абсолютно обычной девочкой. Училась не блестяще, но и неплохо.

– Неврастенична?

Мисс Бэттерсби задумалась. Потом сказала медленно:

– Пожалуй, нет. Во всяком случае, не больше, чем можно было бы ожидать, учитывая все обстоятельства.

– Вы имеете в виду ее больную мать?

– Да. Она попала к нам из распавшегося дома. Отец, которого, мне кажется, она очень любила, внезапно уехал с какой-то женщиной, что, естественно, весьма тяжело подействовало на ее мать. Вероятно, она травмировала девочку еще больше, не слишком разумно давая выход своим чувствам в ее присутствии.

– Быть может, мне имеет смысл осведомиться, какого мнения вы были о покойной миссис Рестарик?

– Вас интересует мое личное мнение?

– Если вы будете столь любезны…

– Пожалуйста. Я отвечу на ваш вопрос без всяких колебаний. В жизни ребенка домашние условия играют очень важную роль, и я всегда стараюсь разобраться в них, как бы ни были скудны имеющиеся в моем распоряжении сведения. Миссис Рестарик, я бы сказала, была очень достойной и порядочной женщиной. Самодовольной, требовательной и, к своему несчастью, крайне глупой.

– Ага, – одобрительно заметил Пуаро.

– Кроме того, она, насколько я могу судить, была malade imaginaire. То есть всячески преувеличивала любое свое недомогание. Тип женщин, которые только и делают, что ложатся в больницы. Очень неподходящая домашняя среда для девочки, а тем более девочки со слабым характером. У Нормы не было интеллектуальных интересов, не было уверенности в себе. Ей я бы не рекомендовала искать для себя карьеры. Какая-нибудь обычная работа, затем замужество и дети – вот чего бы я ей пожелала.

– Вы не замечали – простите мне этот вопрос – никаких признаков психической неуравновешенности?

– Психической неуравновешенности? – повторила мисс Бэттерсби. – Чушь!

– А, так вот ваше мнение? И не неврастеничка?

– Любая девочка, вернее почти любая, может стать неврастеничкой, особенно в подростковом возрасте, при первой встрече с внешним миром. Она все еще почти ребенок и нуждается в руководстве, особенно из-за пробуждающейся сексуальности. Девочки часто увлекаются совершенно им не подходящими, а иногда и опасными молодыми людьми. Теперь словно бы полностью – или почти полностью – исчезли родители с достаточной силой воли, чтобы оградить их, а потому девочки часто ощущают себя истерически несчастными и очертя голову выскакивают замуж, только чтобы тут же развестись.

– Норма, однако, не проявляла никаких признаков психической неуравновешенности? – не отступал Пуаро.

– Она эмоциональная, но вполне нормальная девушка, – ответила мисс Бэттерсби. – Психическая неуравновешенность! Чушь, как я уже сказала. Возможно, она просто сбежала с каким-нибудь молодым человеком, чтобы выйти за него замуж. А что может быть нормальнее?

Глава 21

Пуаро сидел в своем большом квадратном кресле. Его руки покоились на подлокотниках, глаза были невидяще устремлены на каминную полку. Возле него стоял столик, а на нем лежала пачка аккуратно скрепленных листков: сообщения мистера Гоби, данные, полученные от его друга инспектора Нийла, а также пачка под общим заглавием «Сведения из вторых рук, сплетни, слухи» и с указаниями источников.