По эту сторону фронта

– Слишком много или слишком мало?

Мой вопрос заставил сбиться пленного, но он быстро взял себя в руки и заискивающе улыбаясь ответил:

– Болезнь моя проистекала не из-за количества мозгов, а из-за высокого черепного давления. Я даже сознание часто терял.

– А как же тебя такого дохлого в СС взяли?

Гильденбрандт, пожав плечами, коротко ответил:

– Тотальная мобилизация. И осмелюсь напомнить, что взяли во вспомогательные тыловые части.

– А с этими, – я мотнул головой в сторону трупа, – как оказался?

– О, это длинная история…

Фриц закатил глаза, но, видя, что мы никак на это не реагируем, вынужден был продолжить:

– Сам я из Гамбурга, а в Кенигсберг приехал повидать племянницу. Только уехать уже не успел, так как русские блокировали город. Это произошло настолько неожиданно, – немец растерянно покачал головой, – что меня, невзирая на купленный билет, даже не пустили на пароход, который вместо пассажиров принял на борт раненых солдат. Так я и остался у Луизы. А бедный Артур, – пленный трагически скосил глаза на валяющийся возле стены труп, – был ее мужем.

– Это понятно. Непонятно, как вы оказались в подземелье.

– Просто дом племянницы разбомбили при последнем русском налете. Она погибла под руинами…

Феликс начал шмыгать, но Марат подзатыльником заставил его рассказывать дальше:

– После этого мы с Артуром жили у его знакомого. А когда город пал, Артур сказал, что русские убьют всех бывших эсэсовцев, но он, как родственник, поможет мне спастись…

Когда Гильденбрандт ляпнул про разбомбленный дом, я несколько удивился, зная, что наши город не обрабатывали. Поэтому попросил уточнить, в каком доме жила его сестра.

– Луиза проживала на Мариненштрассе двенадцать. Это рядом с фортом, на который были сброшены очень большие бомбы. Ее дом оказался слишком близко к основной цели…

Хм… На въезде в город я действительно видел руины возле форта. Наверное, этот фриц о них и говорит. Но как у него все замечательно сходится! И главное – свидетелей никаких не осталось. Там даже соседей опросить вряд ли получится – тяжелые бомберы вместе с фортом раскатали чуть ли не целый квартал. Хотя…

– Где работала ваша племянница?

– Она не работала. Артур был против этого, выступая за три «К»^[17] для женщины. Сам же он служил в СС-штандарт «Курт Эггерс», в чине оберштурмфюрера.

Что?! Этот хмырь пытается мне втереть, что человек, обладающий подготовкой ведущего инструктора террор-групп, был обычным журналюгой? От такого заявления я вытаращил глаза, но быстро взял себя в руки, продолжив допрос:

– А про подземелья он откуда узнал?

– Не знаю. Когда русские вошли в город, я очень испугался и пошел за ним, не задавая лишних вопросов. Мы и трое его сослуживцев несколько дней прятались в разрушенном доме, но потом нас обстрелял патруль и меня, уже раненого, перенесли сюда.

– Через ход в колодце?

– Нет, тот вход был замаскирован в подвале большого гаража на Фридрихштрассе.

Блин! Как у него все гладко получается – обычный гражданский, который прилип к родственнику и оказался в крайне двусмысленной ситуации. И подкопаться вроде не к чему – легенда очень хороша!

На все прочие вопросы пленный отвечал так же охотно и быстро. И глаза были честные-честные. Я не верил ему ни на грош. Шах, похоже, придерживался моего мнения, так как через десять минут допроса сказал:

– Врет как сивый мерин!

Я тут же откликнулся:

– Однозначно – брешет. Даже не учитывая других моментов, ты мне скажи, какой идиот в здравом уме будет говорить нам про службу в СС? Пусть даже во вспомогательных частях. Это может делаться лишь для того, чтобы объяснить татуировку под мышкой. Кстати, надо глянуть, что у него там за тату.

Марат кивнул и, развязав веревку, приказал Гильденбрандту:

– Раздевайся!

Тот, врубившись, что мы ему не врачебный осмотр устраивать собираемся, штаны трогать не стал, а скинув пальто и пиджак, принялся расстегивать рубашку. В конце концов разоблачившись и сразу же покрывшись гусиной кожей, он поднял левую руку. Осветив фонарем букву группы крови, я довольно сплюнул и, повернувшись к Шарафу, спросил:

– Ну что скажешь?

Напарник, который тоже осмотрел татушку, удовлетворенно ухмыльнулся:

– Я же говорил, что врет! Он нам трындел, что попал в СС по тоталке. А там, во-первых, далеко не всем группу крови проставляют, а во-вторых, ее уже два года делают только латинским шрифтом. А тут мы имеем готический! И это значит, что наш Феликс, как ты любишь говорить – «лапшу на уши вешает»!

---

17 Kinder, Kitchen, Kirche – дети, кухня, церковь (нем.).